Как реанимировать науку Украины в условиях рынка? Сообщение 3

Что же делать?

Видимо, реформирование НАНУ не стоит направлять в сторону ее ликвидации (здесь мы мастера!) или объединения ее с вузовской наукой, а «привязать» к инновационному рынку, реализовать рыночные механизмы ее функционирования и менеджмента. В этой связи следовало бы постепенно, в течение нескольких лет свести к нулю финансирование НАНУ из бюджета, что заставит академиков заняться жизненно важными для Украины проблемами, востребованными на инновационном рынке, и, в конце концов, превратит ее в мощную научную бизнес-корпорацию, занимающуюся технологическим бизнесом, который в Украине, в отличие от нашего северного соседа, пока напрочь отсутствует.

Видимо, пора перейти на тендерные рыночные принципы отбора и финансирования проектов, научить ученых искать партнеров и инвесторов, не надеясь на бюджет, всерьез заняться современной рекламой инновационных решений (современной — не в принятом сейчас стиле научной рекламы: у нас лучшее в мире, потому что лучше не бывает), привлечением внутренних инвестиций за счет создания сетей бизнес-ангелов. Ведь, не секрет, что сегодня  рынок инвестиций переполнен. Один из ведущих в Украине специалистов в области технологического бизнеса, президент фонда «Информационное общество Украины» Андрей Колодюк отмечает, что если «еще два года назад получить деньги на инновационный проект было очень сложно, то сейчас инвесторы снова принялись конкурировать за наукоемкие проекты, к этому процессу подключились и хедж-фонды. Кроме того, активизировались венчурные бизнесмены из Бразилии, Индии, Китая — стран, чье нынешнее бурное экономическое развитие во многом обязано именно своевременной и масштабной поддержке хай-тэка. Это соперничество за лидерство на специфическом рынке наукоемких технологий привело к тому, что сегодня инвесторы готовы финансировать перспективные проекты (в первую очередь в сфере энергетики и программного обеспечения), в том числе и в Украине». Что же касается бюджетного финансирования, то его следует направить не на сами научные проекты — это бесполезно, а на создание инфраструктуры (бизнес-инкубаторы, инновационные центры, информационные сайты, ярмарки, сети бизнес-ангелов и др.).

Может, стоит заняться реструктуризацией, освоить пустующие площади академических институтов и на самых льготных условиях создать на их базе сеть технологических бизнес-инкубаторов, реализовав не на словах, а на деле идею интеграции технологического и среднего и малого бизнеса. Опыт других стран убедительно показал, что бизнес-инкубаторы (теплицы) являются удачной альтернативой превратившимся в торговцев льготами технопаркам, из которых всего несколько занимаются не банальным зарабатыванием денег на уходе от налогов, а эффективной научной работой.

Оценку эффективности труда ученых пора проводить не по индексу цитируемости и другим подобным показателям, а по финансовым результатам коммерциализации разработки в результате технологического бизнеса. Мысль эта не нова. К примеру, Александр Борисов, сотрудник Министерства образования и науки, предлагает привязать систему финансирования научно-технической сферы к конкретным результатам каждого НИИ в целом и каждого ученого в частности, исходя из количества внедренных в производство (в терминологии и по смыслу рыночной экономики следует говорить не о внедрении, а о коммерциализации. — В.З.) научных разработок. По его мнению, только после введения подобной системы оценки научных результатов можно будет говорить о законодательном оформлении льгот и преференций для предприятий, готовых вкладывать средства в развитие наукоемких технологий.

Перечень идей реформы академии можно продолжить, но, видимо, все эти предложения должны согласовываться с программой развития страны и с рыночным статусом нашей экономики. И жизни.

Бессистемная система

Не первым, но и не вторым по значимости субъектом инновационного рынка является украинская высшая школа, которая сегодня все больше вязнет в настойчиво насаждаемой Болонской системе, выдаваемой чиновниками за реформирование образования. В то же время появляется все больше голосов протеста против такого реформаторства. Не будем, по крайней мере в этой статье, касаться этой больной темы. Заметим только, что рыночная экономика требует от высшей школы совсем другой реформы. Государство должно осуществлять стратегическое долгосрочное планирование развития высшей школы, но только рынок может определить текущие задачи и стратегию. В эпоху реформирования страны высшая школа должна готовить креативных специалистов. Нужно не хорошо наполнять умы, а хорошо развивать их. И в этом Болонская система — не помощник.

Об основных аспектах реформы высшей школы я уже писал в первой статье из серии «Как реанимировать науку Украины в условиях рынка?". Но об одной важной проблеме тогда постеснялся сказать. Речь идет о престиже труда в наших университетах и о его оплате. И дело не только в том, что у нас вообще чрезвычайно низкий общий уровень оплаты труда в сравнении с принятым для ученых в более цивилизованных странах (в 20—25 раз ниже), но и в том, что наши чиновники ухитрились внести столь привычную нам несправедливость и в вопрос о справедливой оплате труда. Я бы, может, и не акцентировал на этом внимание, если бы мой приятель, профессор из Северодонецка, увидев распечатку бухгалтерии о моих месячных заработках, не информировал меня о том, что у него (при том же звании, при том же уровне аккредитации вуза) зарплата ровно в два раза выше. Попробовал разобраться, и «разборку» ускорило объявление на дверях моего подъезда о том, что требуется дворник, которому предлагали зарплату, равную моей зарплате профессора. А тут еще и жена – учительница лицея — дала под дых, оповестив, что теперь у нее зарплата выше, чем у профессора. Совсем загрустил и запросил разъяснения у ректората. К чести моего университета, ответ получил быстро. Там был обоснован ссылками на соответствующие документы власти  именно такой  размер зарплаты, который  был указан в объявлении о дворнике.

С памятью у меня пока все нормально, и я помню, что наш предыдущий министр в своих выступлениях называл совсем другие цифры — раза в два выше. При более глубоком изучении вопроса оказалось, что лукавство министра заключается в словах «доплати… мають граничний розмір». Верхний размер доплат, указанный выше, чиновники установили, а нижний — «забыли». Забыли также написать, кто, когда, в каких пределах, по каким причинам его должен устанавливать. А то, что не запрещено, то разрешено, вот и изгаляются ректораты над своими бесправными сотрудниками. Ладно профессорские — 8—10%, а вот для доцентов еще веселее — надбавки 2—3%. Впрочем, оставим иронию. Здесь много несправедливостей и юридических казусов. Почему ректораты могут облагодетельствовать угодных и неугодных сотрудников в зависимости от степени их угодливости? Почему им дано право переоценки «в гривнях» уровня образования, квалификации, компетентности ученых, освященное документами Высшей аттестационной комиссии Украины — авторитетного государственного учреждения? Почему ректор может «поправить» решение государства? Перечень вопросов можно продолжать, но ясно, что наши чиновники лукавят и вводят в заблуждение общественность, заявляя о растущем уровне оплаты труда в сфере высшего образования.

Не менее серьезным вопросом является значительная перегрузка преподавателей, даже если не учитывать ту дополнительную изнурительную бухгалтерскую нагрузку, которая свалилась в связи с приходом Болонской системы. Не буду мучить читателя цифрами. Расскажу о другом. Мой американский коллега, профессор из Силиконовой долины поинтересовался при встрече на очередной НАТОвской конференции, читаю ли я лекции потокам студентов, как часто и какое количество студентов в потоке. Немного удивился тому, что мне приходится читать 5 спецкурсов, а когда я назвал количество студентов в потоке, удивленно присвистнул и пообещал прислать фотографию своего потока. Прислал. На ней была сравнительно небольшая комната, видимо, его кабинет, с электронной доской, компьютером, мультимедийным проектором. Коллега и студенты — 5 человек — что-то оживленно обсуждали с чашками, видимочая, в руках. Вот тебе, бабушка, и вся Болонская система! Так что стоит подумать, можно ли в украинском университете еще и всерьез заниматься наукой?

Вопрос ведь не только в том, что в университетах и сегодня сосредоточена значительная часть интеллектуальной элиты Украины, пусть и значительно постаревшей. Беда, что университетские окна не светятся по вечерам, нет там ни молодежи, ни ветеранов. Чтобы хоть как-то обеспечить мало-мальски достойный уровень жизни своей семье, им приходится «крутиться» на нескольких работах. До науки ли и до высокого уровня обучения им? Но беда еще и в том, что из-за всего этого высшая школа Украины потеряла главное — наука практически полностью оторвана от учебного процесса. Наши университеты всегда были сильны тем, что, вопреки Болонской системе, учили молодежь на живом деле, на живых проблемах, а не с помощью назидательных, схоластических, описательных лекций. Помню, что первые мои два ученика защитили кандидатские диссертации через год (!) после получения диплома, ибо большую часть исследований выполнили во время обучения и дипломирования (а учились на вечернем факультете).

Как же реформировать нашу высшую школу с учетом вышеизложенного? Может, обратиться к опыту России? Еще в 2003 году по инициативе Ассоциации инженерного образования России и при поддержке тогдашнего министерства образования РФ шесть ведущих технических университетов провели исследования проблем и путей становления и развития университетов как академических инновационных структур с целью повышения их роли в формирующейся национальной инновационной системе. В результате этой работы была создана концепция академического инновационного университета, сформированы направления и технология трансформации традиционных университетов в университеты инновационного типа. Были предложены семь принципов университета инновационного типа:

1. Развитие системы инновационного образования, результатом которой является подготовка специалистов, способных обеспечить позитивные изменения в области своей профессиональной деятельности и в конечном итоге в экономике и социальной сфере России.
2. Опережающая подготовка элитных специалистов мирового уровня на основе интеграции образования, научных исследований и производства.
3. Сохранение университетских традиций и создание инфраструктуры инновационной деятельности, обеспечивающих интеграцию академических ценностей и предпринимательства.
4. Формирование инновационной корпоративной культуры университета и внутренней конкурентной среды.
5. Развитие инфраструктуры взаимодействия университета с внешней средой, формирование стратегического партнерства с вузами, академической наукой, промышленностью, бизнесом и властными структурами.
6. Диверсификация источников финансирования университета и активный фандрайзинг.
7. Создание адаптивной системы управления университетом как самообучающейся структуры.

Во многом изложенные выше   предложения перекликаются с этими принципами, а также с предложениями других авторов. Есть существенное отличие: эти идеи уже реализованы или реализуются в России. А мы все еще только говорим… Может, пора уже всерьез заняться реформой науки и высшей школы как ее составной части. Рынок ждать не привык и находит при необходимости свои решения.