Вторая Тридцатилетняя война/Second Thirty Years War 2009

Полный авторский вариант статьи опубликованной в журнале «Эксперт» №11 от 23 марта 2009 года на русском и английском языках

Вторая Тридцатилетняя война 

Полный авторский вариант статьи опубликованной в журнале «Эксперт» №11 от 23 марта 2009 года

Вечный призрак коммунизма

Все крупнейшие события 20 века напрямую связаны с развитием, расцветом, закатом и упадком коммунизма. Полную драматизма историю прошлого века нельзя понять без осмысления её базового, основного процесса – грандиозной попытки строительства коммунизма. Между тем, несмотря на огромный массив информации и тысячи научных работ, коммунизм, по сути, остаётся загадкой. Загадкой, от которой отмахнулись, осудив и заклеймив с помощью глобальной пропаганды. Коммунизм так и остался черным ящиком, который стараются задвинуть на дальнюю  полку истории, вспоминая о нём лишь в дни памяти по жертвам войн и репрессий.

Но, не осмыслив коммунизм как общественную практику, невозможно понять историю прошлого века, а, следовательно, и делать корректные прогнозы на будущее, в том числе ближайшее. Так что если Вы не понимаете настоящее и не видите будущего, то причину этого ищите, в том числе и в осмыслении коммунизма – стоя на огромном черном кубе нельзя рассмотреть детали сооружения создающегося на его поверхности.

Представляется, что коммунизм даже в первом приближении нельзя осмыслить без ответов на следующие вопросы. Почему коммунизм, долгое время находившийся в состоянии призрака или в лучшем случае одной из многих радикальных теорий, не имевших сколько-нибудь заметного влияния, вдруг резко овладел массами в планетарном масштабе? Как страны, идущие по пути строительства коммунизма во время его расцвета смогли достичь феноменальных, почти фантастических темпов научно-технологического, экономического и культурного развития, несмотря на жуткие войны и репрессии? Почему, по меньшей мере, дважды мир был на грани мировой коммунистической революции? Почему такое очевидное сходство коммунизма не только с фашизмом, но и с протестантизмом эпохи Реформации и ранним христианством? Почему наиболее эффективная до этого общественная система в именно в 60-х годах XX века начала тормозить, в 70-е скатилась к застою, а в 90-е просто распалась? Почему в ряде стран современности коммунистические принципы не только популярны у населения, но и эффективны экономически. Почему трансформация пост-коммунистических стран идёт не только и не столько в направлении демократического, рыночного и социально ориентированного общества?

В чем исторический смысл коммунистической фазы развития общества?

На эти и многие другие вопросы нужно ответить на всех уровнях – научно-технологическом, экономическом, социальном, культурном, геополитическом, военном, экологическом, религиозном и других. Причем эти ответы должны быть не противоречивыми друг с другом.

Попытка объяснения на личностном уровне не выдерживает критики. Согласитесь, что из миллиардов людей живущих сейчас на планете найдётся немало в психологическом плане очень похожих на Ленина, Сталина, Троцкого или Мао. Почему их качества сейчас не востребованы?  Поклонников эзотерики и разнообразных теорий заговоров наверняка устроит вариант проведения грандиозного социально экономического эксперимента. Но у теории заговора есть критически важный недостаток – на её основе нельзя прогнозировать, даже приблизительно, т.е. она не применима в практическом плане.

Понятно, что ни одна научная дисциплина самостоятельно не в состоянии ответить на междисциплинарные комплексные вопросы. Учитывая высокий уровень фрагментации современной науки, междисциплинарное видение наиболее глобальных и комплексных процессов с выходом на более-менее точное среднесрочное прогнозирование представляется чрезвычайно сложной задачей. И это если не учитывать государственное влияние. Во всех странах существует официальная версия истории, поддерживаемая государством. Ни одно государство, да и большинство структур гражданского общества не заинтересованы в проведении исследований, которые могут поставить под сомнение официальную трактовку исторического массива информации. То, что при таком подходе невозможно корректное среднесрочное планирование и, фактически, в жертву государственной идеологии и официальной версии истории приносится будущее, никого, похоже, не смущает. Преобладание тактического управления в ущерб стратегическому, наблюдается, практически, повсеместно.   

На наш взгляд, понимание сложных и длительных процессов, таких как развитие коммунизма, возможно только на основе междисциплинарного анализа, этически, идеологически и религиозно нейтрального, имеющего не отраслевую, а временную специализацию, и самое главное, способному представить экспериментально проверяемые результаты.

На наш взгляд, таким методом является цивилизационный анализ. А экспериментально проверяемым результатом, является среднесрочный или долгосрочный прогноз протекания объективных процессов цивилизационного развития.

Если очень коротко, то с точки зрения Модели развития технологической цивилизации коммунизм является циклической идеологией. В фазе медленного, стабильного развития он находится в неявном состоянии призрака. Либо все желающие строить справедливое и гармоничное общество могут перебраться на неосвоенные территории и там вовсю экспериментировать. Это, открытый вариант работает, когда есть  возможность проведения масштабной колонизации. Причем не важно, в какое время – схема открытого варианта работает и в античной Греции или в Пост реформаторской Западной Европе.  Либо усиление ресурсного дефицита, делают идеи построения общества всеобщей гармонии, изобилия и равенства слишком очевидно утопичными и оторванными от реальности. Этот закрытый, типично восточный, вариант реализуется в случае невозможности проведения сбалансированной колонизации.

В состоянии призрака коммунизм не истребим, как любой призрак и может находиться в этой фазе многие столетия. Тем более, что невозможно до конца искоренить память о прошлых попытках его построения, как величайших и героических эпохах былого. Коммунистическая, по сути, мечта о возможности преодоления технологических, биологических и социальных ограничений остаётся жить в легендах и песнях.

Затем приходит фаза ускоренного развития. В китайской циклической традиции его принято называть Временем Перемен. В европейской линейной исторической традиции три последние фазы ускоренного развития назывались Эпохой Крестовых Походов, Эпохой Возрождения, Реформации и Великих географических открытий и эпохой Модерна. Сначала происходит накопление количественных изменений: поток научно-технологических открытий, новые виды ресурсов и новые месторождения старых видов, увеличение мобильности. Затем, примерно через одно поколение всё больше людей начинают искренне верить, что ускоренные темпы развития будут всегда. Их жизненный опыт это только подтверждает. Это поколение революционеров, пророков и вождей.

Становится очевидным не соответствие традиционной экономической, политической, религиозной и культурной структуры общества резко возросшим темпам его развития. Одновременно ускорение темпов представляют вполне реальным коренное преобразование структуры общества с преодолением ставших уже не эффективными, сословных, имущественных, образовательных и культурных различий. Кажется возможным достижение всего, включая бессмертие, построение, хотя бы в первом царствия божьего на земле, мира гармонии и благополучия. Идея овладевает массами и происходит Великая Революция, Реформа или взрывное распространение новой религии. Действительность оправдывает ожидания настолько, что мелкие несоответствия либо не замечаются, либо воспринимаются лишь как временные задержки на пути к всеобщему счастью.

Быстрое развитие с внедрением кардинально новых технологий требует значительной концентрации имеющихся ресурсов и это эффективно работает несмотря на все издержки экспроприации и репрессии по классовому или религиозному признаку. Репрессии обеспечивают требуемую концентрацию ресурсов, направление которой на ключевые пути развития даёт феноменальные результаты.

Уровень кровавости противостояния разделённого на революционеров и контрреволюционеров общества как внутри страны, так и между странами задаётся внешними условиями. Если бы на рубеже XIX-XX веков в результате применения новых открытий и технологий был бы открыт мир полный ресурсов и доступный к массовой колонизации. Если бы второй Колумб открыл очередной Новый Свет, то мировых войн могло вообще ни быть. Понятно, что в истории нет сослагательного наклонения. Но в данном случае мы рассматриваем не внутреннее развитие цивилизации, а взаимодействие цивилизации и окружающей среды,  на конкретном технологическом уровне. Поскольку мы не знаем заранее уровень благоприятности окружающей среды, такой подход представляется оправданным.

Во время жизни одного поколения мотивация и мораль людей меняется настолько, что создаётся иллюзия создания человека нового типа.

Судить о действиях простых людей или героев эпохи можно лишь с позиции  морали тех лет.

Темпы развития стран проводящих  революционные преобразования достигают рекордных значений. Идеи коммунизма действительно овладевают массами всё большего количества стран - настаёт его звёздный час. Даже противники вынуждены проводить частичные преобразования в духе революционных стран.

С цивилизационной точки зрения это великая попытка технологическим путём преодолеть как биологические ограничения каждого человека, так и ресурсные ограничения цивилизации в целом и построить общество всеобщего достатка (оно же царство божье на земле).

Но фаза ускоренного развития (очередной Скачок) завершается.

Поначалу это не заметно, т.к. накоплен огромный запас открытых, но не проверенных экспериментально научных достижений, разработанных, но не реализованных в массовом производстве инноваций. За всей круговертью Времени Перемен не было ни времени, ни потребности в ресурсной экономичности, дизайнерских изысках, эргономике и экологической безопасности.

Но постепенно замедление темпов развития практически во всех сферах развития цивилизации становится очевидным.

Система общественного устройства настроенная революционными преобразованиями на быстрые темпы развития при их существенном замедлении быстро дряхлеет и разрушается. Утопичность возможности построения коммунизма становится такой же очевидной, как совсем недавно её реалистичность.   

И коммунизм постепенно угасает снова, возвращаясь к состоянию призрака. Формально он может остаться и даже внешне процветать во многих странах, как это было с распространением христианства по Риму и протестантскими конфессиями после окончания Реформации.  Но коммунисты без требования немедленной и полной отмены частной собственности, как и реформаторы без идеи построения хотя бы в первом приближении царства божьего на земле, по сути уже не являются таковыми. Компартии могут эволюционировать в консерваторов левого толка или во что-нибудь ещё, но о построении коммунизма, как о конкретном плане реальных преобразований и поддерживаемого большинством можно забыть … ровно до следующего Времени Перемен. Понятно, что тогда и коммунизм будет по-другому называться, и Скачок будет иметь своё собственное название.

Такой подход позволяет дать определение исторической практике коммунизма, как цивилизационного циклического процесса. Коммунизм это радикальная версия Модерна, последнего по времени Скачка, т.е. фазы ускоренного интенсивного развития. Понятно что, у каждого Скачка на протяжении многих тысячелетий была аналогичная радикальная версия и разница лишь в названии и благоприятности внешних условий применительно к технологическому уровню рассматриваемого времени.

В чем же смысл этого грандиозного цикла, действующего на протяжении тысячелетий, независимо от уровня научно-технологического развития? Вопрос скорее философский, поскольку точного, экспериментально проверяемого ответа на этот вопрос нет. Но очевидно, что разные процессы развития человека, как вида, так и цивилизации происходят с разной скоростью. Понятно что, например, биологическая эволюция человека не может происходить со скоростью технологического развития. Возможно, циклическое развитие технологической цивилизации, проявлением которого является и периодические фазы коммунизма, уходящие в глубь тысячелетий, необходимы для внутренней синхронизации процессов разно скоростного развития. Возможно, именно этот цикл придаёт цивилизации феноменальную устойчивость и приспособляемость к самым разнообразным внешним условиям. 

Вторая тридцатилетняя война 

В нашей статье о коммунизме мы писали, о необходимости экспериментальной проверки любых предположений. Необходимость экспериментального доказательства любого утверждения, будь то школьника или нобелевского лауреата, является фундаментом науки основным отличием научного метода познания от других. Но какой эксперимент возможен в общественных науках? Всё зависит от длительности рассматриваемых процессов. Чем более комплексные и длительные процессы мы рассматриваем, тем больше их анализ должен подтверждаться последующим развитием событий. Тем больше функцию эксперимента выполняет прогноз! При рассмотрении процессов цивилизационного масштаба, каким, безусловно, является коммунизм, только прогноз выполняет функцию экспериментальной проверки. Поэтому любой анализ коммунизма не сопровождающийся прогнозом, представляется банальной агитацией, спекулирующей на науке.

Не желая уподобляться некоторым нашим политическим пропагандистам от науки, в качестве экспериментальной проверки ниже мы приводим долгосрочный прогноз, логически следующий из нашего анализа коммунизма и базирующийся на Модели развития технологической цивилизации.

Исходя из базового тезиса о коммунизме как о циклическом процессе называемого исторической традицией в разные времена по-разному, теоретически нагляднее всего было бы предсказать дату следующего аналога Великой Октябрьской Социалистической Революции. Если не учитывать возможность природной катастрофы планетарного масштаба, не связанную с деятельностью человечества то эту дату, как и дату, начала следующей фазы Времени Перемен можно определить с точностью до пяти лет. Но это интересно лишь гипотетически, т.к. никто из ныне живущих, до того времени гарантированно не доживет, и проверить не сможет.  

Зато можно будет проверить другой прогноз, соответствующий представленному циклическому видению коммунизма и тоже основанный на Модели развития технологической цивилизации – В СЛЕД ЗА БЫВШМИ СОЦИАЛИСТИЧЕСКМИ  СТРАНАМИ МАСШТАБНЫЙ СИСТЕМНЫЙ КРИЗИС НАЧНЁТСЯ В ДРУГИХ РАЗВИТЫХ СТРАНАХ. И причины кризиса будут одинаковы, что для соц. лагеря, что для либерально демократического. Для его проверки этого прогноза не нужно быть специалистом – масштаб кризиса и его продолжительность коснётся каждого.

Но почему не коммунистические страны должны повторять кризис завершения коммунизма? При кажущейся парадоксальности данный прогноз во многом очевиден. Кризис коммунизма был связан с окончанием Модерна – фазы быстрого развития. Но дело в том, на быстрые темпы развития была настроены не только страны, строящие коммунистическое общество. В максимальной мере ориентирован на просто фантастические темпы развития был …Германский фашизм. Не случайно, наиболее быстрые темпы научно-технологического развития за всю историю были в Третьем Рейхе. Поскольку шла война, то это в основном выражалось в ставке на чудо оружие созданное немецким гением. Это чудо оружие должно было сломить огромное ресурсное превосходство союзников. По ряду позиций для реализации этой стратегии, Третьему Рейху не хватило совсем чуть-чуть. Но многие десятилетия после войны, ученные всего мира использовали и развивали идеи и наработки, созданные поверженным противником.

СССР и другие страны социалистического лагеря предполагали ориентацию общества на чуть более медленные темпы развития, чем фашистская Германия, но в конце 50-х на Западе всерьёз обсуждался вопрос самой возможности противодействия волне коммунизма когда социалистические страны, имеющие существенно более высокие темпы развития, обойдут запад. Тезис «Догоним и перегоним» в конце пятидесятых был вполне актуален. Кто не верит, пусть сравнит темпы развития стран в середине XX века – социалистическая система однозначно выигрывала.

Но и сами западные страны после Великой депрессии, во многом переориентировались на быстрые темпы интенсивного развития во всех областях.

Это и монетарная политика, ориентированная на развитие внутреннего спроса и увеличивающаяся доля ВВП распределяемой через бюджет и увеличение социальной защиты и ориентация на средний класс с обеспечением социального, расового, гендерного, религиозного и другого равенства. Не случайно критики, обвиняя Генри Форда, называли его социалистом. И Скандинавская модель социализма тоже появилась не на пустом месте. Конечно, западные страны оппоненты Советского Союза, отстаивающие контрреволюционные, антикоммунистические идеи и традиционные ценности были ориентированны на более медленные, чем в СССР темпы развития. Но частичная переориентация всех сторон жизни общества на значительно более быстрые темпы развития была неизбежна, иначе молот Времени Перемен камня на камне не оставил бы от традиционного и закостенелого общества. Конечно, в разных странах ситуация различается. Однако, региональные различия старых развитых стран лишь дополняют глобальную картину.

Но Модерн закончился – темпы развития существенно снизились. Коммунистический путь развития, как ориентированный на более быстрые темпы развития оказался не способен справиться с медленными. Перестройка с Гласностью, Демократизацией и рыночными отношениями оказались не в состоянии обеспечить то, для чего задумывались – Ускорения. И социалистический лагерь рухнул, как карточный домик. Но темпы развития продолжают снижаться. Подошла очередь рухнуть либерально-демократическому лагерю. Былые реформы 30-60-х годов минувшего века, определившие его лицо, становятся слишком тяжелым бременем. Западные попытки обеспечить ускорение по эффективности сравнимы с советскими. Имеющиеся резервы (огромная, на начало 70-х, масса накопленного капитала, переориентация экономики на выпуск товаров статусного спроса, дизайн и эргономику, использование возможностей энергосбережения, вынос производств, милитаризм и экспорт кризисов и др.) близки к исчерпанию. Экономика ведущих старых развитых стран находится в глубоком застое, постепенно переходящем в рецессию. Напомним, что понятие застоя, как и понятие рецессии, имеет четкое количественное определение, ещё со времён Перестройки известное каждому. Это темпы развития ниже 3% в год.

Т.о. кризис коммунизма и кризис либеральной демократии - это явления одного порядка неизбежно следующие друг за другом. Всё это этапы кризиса перехода от Модерна к Постмодерну в цивилизационном понимании этих терминов. Можно сколько угодно устраивать ритуальные похороны коммунизма с плясками на гробе покойного и клеймлением его вечным позором, но ровно до тех пор, когда либерально-демократическая система старых развитых стран не станет на глазах разваливаться также, как совсем ещё недавно, социалистическая. Каковы же параметры предстоящего кризиса? Очевидно, что наблюдаемые события не закончатся локальным ипотечным кризисом и финансовым кризисом, циклической рецессией или даже Великой Депрессией. В то же время тотальная мировая война в ближайшие десятилетия практически также невозможна, как была неизбежна в первой половине минувшего века. Холодная война двух противостоящих систем также не реальна. Наиболее близкая историческая аналогия предстоящего кризиса была так давно, что такое развитие событий учеными и экспертами сейчас вообще не рассматривается. И это закономерно, т.к. столь быстрый распад СССР тоже никто не прогнозировал. По нашим расчетам, крайней датой начала активной фазы кризиса будет 2015 год. Она может начаться в любой день до этой даты, но применяемые нами методы цивилизационного анализа  не позволяют прогнозировать точнее из-за того, что формальный повод может находиться в любой сфере: геополитической, военной, экономической, технологической, экологической и т.д. По времени кризис продлится одно поколение – примерно тридцать лет, так что скорее это будет не кризис, а Смутное время. Тем, кто помнит распад социалистической системы, будет достаточно легко представить его начало, экстраполировав картинку на планетарный масштаб. Как бывшие  связи внутри СЭВ, а затем и внутрисоюзные, рухнет и глобализация. Она уже почти остановилась и откатывается назад. Вопрос не в том насколько упадёт та или иная валюта или фондовый индекс, а в том, смогут ли они вообще сохраниться, а если да, то что от них останется. Вспомните, как быстро советский рубль стал деревянным, денежные потоки остановились, товарные усохли и свелись к бартеру и вся, ещё недавно могучая экономика, разваливалась на глазах. Вторая серия этого увлекательного сериала в мировом масштабе практически гарантированна. Но кризис постсоветского пространства был смягчен Западом, как по остроте, так и по продолжительности. Кризис же перехода самого Запада к Постмодерну смягчать некому. Посткоммунистические страны либо сами только начали выкарабкиваться, либо полностью интегрировались с Западом, т.е. прыгнули из огня, да в пламя. На новых азиатских «тигров» тоже рассчитывать не стоит, их недолгий вторичный Модерн также постепенно смоет волной всеобщего кризиса. Образно говоря, продолжите негативные тенденции постсоветского пространства 92-94 годов ещё на десятилетия вперёд и увидите остроту и динамику предстоящего кризиса. Для наглядности можно привести простое сравнение – после развала Союза наиболее пострадавшие регионы Средней Азии, Закавказья, Молдовы скатились практически до уровня натурального хозяйства. То же самое, но в гораздо больших территориальных и временных масштабах повторится снова. Если рассматривать исторические аналоги, то ближайшим фазовым аналогом является продолжительный и масштабный кризис, связанный с завершением эпохи Реформации, Возрождения и Великих географических открытий, исторической традицией названный Тридцатилетней войной. Это была очень необычная война, даже скорее не война в привычном понимании этого слова, а типичное Смутное время. Чем больше стараться её понять внутреннюю логику событий, тем менее рациональными будут возможные объяснения. Особенно на личностном уровне. По сравнению с предыдущими войнами это была наиболее масштабная по сочетанию количества стран-участниц, территории противостояния сторон и длительности.

Старые методы организации армии и ведения боевых действий оказались мало эффективными в новых условиях. Сменяющие друг друга главные театры боевых действий с втягиванием постепенно увеличивающегося количества стран. Кризис внутри стран, зачастую, был более острый, чем между ними. Локальные гражданские войны. Этнические и религиозные чистки. Экономические блокады. Ряд ведущих центров геополитического влияния быстро утратили свои лидирующие позиции. Они не только не смогли обеспечить распространение религиозного, идеологического, экономического и военного влияния, но и сами подвергались жесточайшим внутренним кризисам с реальными угрозами раскола и территориальными потерями. Большинство людских потерь было не среди военных и даже не в результате непосредственно боевых действий – огромное количество людей умерли от эпидемий, природных катастроф, последствий экономических блокад и разрушения сложившихся хозяйственных связей. Великие идеи Возрождения были похоронены, казалось навсегда. Научно-технологическое развитие сильно замедлилось – война не стала катализатором его ускорения. Грузопоток как внутри Европы, так и в межконтинентальной торговле  сократился в разы. Экономический спад также измерялся в разах, а не в процентах. Глобализация сменилась регионализацией, переходящей в раздробленность. Многие экономические инструменты и возможности просто перестали существовать. И так продолжалось в течение десятилетий. В результате снижения техногенного воздействия, а затем и снижения численности населения снизилась острота экологических проблем, но целые, наиболее пострадавшие регионы пришли в запустение. Выход из масштабного кризиса с достижением докризисных показателей занял не одно десятилетние, а наиболее пострадавшие регионы не восстановились полностью и через столетие.

Если эти, наиболее общие описания Тридцатилетней войны перенести в планетарном масштабе на ближайшие десятилетия в будущее, мы получим в первом приближении картину предстоящего кризиса.

А наблюдаемые сейчас кризисные явления это ещё не Смутное время, а лишь прелюдия к нему. Ещё возможны локальное и кратковременное улучшение ситуации. 

Но история не повторяется и полных аналогий не бывает.

Перечислим наиболее существенные отличия. Нет, они не в том, что люди стали значительно умнее, цивилизованнее и добрее – прошедшие 400 лет слишком маленький срок в долгой истории человечества.

Отличия во внешних условиях.

Реализация технологических достижений эпохи Возрождения позволила открыть Новый Свет, полный ресурсов и готовый к колонизации на существовавшем тогда технологическом уровне. Расширение цивилизации в результате технологического прорыва Модерна оказалось гораздо скромнее. Результатом является дефицит ресурсов, избыток рабочей силы, а также обострение экологических проблем.

Понятно, что эти факторы существенно обострят предстоящий масштабный кризис и целый ряд процессов будет происходить в обратном направлении, чем во время Тридцатилетней войны. Например, тогда происходил процесс перехода от территориального принципа комплектации армии собиравшейся на временной основе к созданию больших профессиональных наёмных постоянных вооруженных сил. Во время следующей же тридцатилетней  Смуты будет происходить обратный процесс – громоздкие высокотехнологичные профессиональные армии окажутся не эффективными в изменившихся условиях новой ползучей войны.   

Другим различием является влияние Малого Ледникового периода в XVII веке и вероятность глобальных климатических изменений в ближайшие десятилетия, не связанных с деятельностью цивилизации. 

Таков, если очень кратко, наш прогноз, напрямую вытекающий из представленного видения коммунизма и основанный на Модели развития технологической цивилизации. Данный метод позволяет конкретизировать прогноз по временному, географическому или отраслевому признаку.

Также он позволяет видеть развитие текущего кризиса со стороны сверхдолгосрочных комплексных процессов  цивилизационного развития, а не со стороны отраслевых краткосрочных, например экономических процессов.

В этом плане образно говоря, текущий  кризис завершения Модерна, как фазы ускоренного интенсивного развития, можно сравнить с резким торможением автомобиля, например со скорости 200км/ч до 20 км/ч.

Первая фаза – движение по инерции. Автомобиль уже тормозит, а находящиеся внутри пассажиры, двигаясь по инерции, этого ещё не замечают.

Вторая фаза - столкновение. Пассажиры внутри сталкиваются с конструктивными элементами автомобиля.  Кого-то спасут ремни безопасности. Другой разобьёт голову о стекло, с третий рискует вылететь через него наружу.

Третья фаза – откат пассажиров после столкновения назад.

Четвёртая фаза – понимание того, что движение с прежней скоростью уже невозможно, и нужно продолжать движение в другом автомобиле, более приспособленном для движения с медленной скоростью. 

Мир в глобальном масштабе сейчас находится накануне второй фазы кризиса, которая на наш взгляд может начаться в любой день в течение ближайших шести лет.

Так что надеяться на быстрое преодоление кризиса, на возможность его переждать, кардинально ничего не меняя, не стоит.

В целом, приведенных выше его основных тезисов, на наш взгляд, достаточно для  экспериментальной проверки нашего видения коммунизма. 

Мы призываем, всё экспертное сообщество сопровождать свои выводы цивилизационного, геополитического или любого другого анализа длительных процессов предложениями по их экспериментальной проверке. Без этого они представляются пустой болтовнёй, никакого отношения к науке не имеющей, независимо от научных званий и должностей пиарщиков от науки. Желающие могут последовать нашему примеру, в подтверждение своих выводов опубликовать прогноз в доступной форме и поставить на него свою репутацию. Мы это делаем регулярно и читатель, посмотрев наши прогнозы, опубликованные ранее, сам может сделать вывод в их реалистичности и  эффективности применяемого нами метода.

В конце концов, огромный массив исторической информации служит не для того, чтобы на потребу властей одних славить, а других клеймить, а для того что бы, анализируя его попытаться понять будущее и свои возможности влиять на него.

 Стус Владимир

 Константинова Ирина

March, 2009 

Second Thirty Years War

The eternal ghost of communism

All the major events of the 20th century are directly related to the development, blossom and decline of communism. The dramatic history of the last century cannot be understood without understanding its basic process - a grandiose attempt to build communism. Meanwhile, despite the huge amount of information and thousands of scientific papers, communism, in fact, remains a mystery that was dismissed, condemned and branded with the help of global propaganda. Communism has remained a black box which is pushed to the remote shelf of the world history, recalling it only in the days of remembrance for the victims of wars and repressions.

Nevertheless, without proper understanding of communism as a public practice, it is impossible to understand the history of the last century, and, therefore, to make correct predictions for the future, including the near future. Thus, if you struggle to understand the present and do not see the future, then maybe you should spend a little bit more time on comprehending communism. 

It seems that communism cannot be comprehended without answers to the following questions. Why communism, which was in a “sleeping state” for a long time and did not have any noticeable influence, suddenly took over the masses of people on a planetary scale? How countries that followed the path of built communism during its blossom achieved the phenomenal, almost fantastic pace of scientific, technological, economic and cultural development despite terrible wars and repressions? Why the world was on the edge of a world communist revolution at least twice? 

Why there is such an obvious similarity not only between communism and fascism, but also communism with Protestantism of the Reformation and Early Christianity? Why the most effective social system in the early 60s of the 20th century began to slow down, in the 70s it slipped into stagnation and in the 90s it just collapsed? Why in a number of modern countries communist principles are not only popular among the population, but also economically effective? Why the transformation of post-communist countries is not going so much in the direction of a democratic and socially-oriented society? What is the historical meaning of the communist phase in the development of society? 

These and many other questions need to be answered at all levels: scientific, technological, economic, social, cultural, geopolitical, military, environmental, religious and others. Moreover, these answers should not be contradictory with each other.

You must admit that out of the billions of people living nowadays on the planet, there are quite a few psychologically very similar to Lenin, Stalin, Trotsky or Mao. Why their qualities are not in the high demand? Fans of esotericism and various conspiracy theories will surely be happy with the option of conducting a grandiose socio-economic experiment. But the conspiracy theory has a critically important drawback: on its basis it is impossible to forecast, even approximately, it is not applicable in practical terms. 

It is clear that not a single scientific discipline is able to answer complex multidisciplinary questions on its own. Given the high level of fragmentation of the modern science, an interdisciplinary vision of the most global and complex processes makes even approximate forecasting an extremely difficult task. And this is even not taking into account state influence. In all countries there is an official version of the history supported by the state. A single state and most of the civil society structures would not be interested in conducting research that could call a question into the official interpretation of the historical information. The fact is that with such an approach it is impossible to correct or change medium-term planning.  Thus, the future is sacrificed because of the state ideology and the official version of the history and this fact does not seem to bother anyone. The predominance of tactical management to the detriment of strategic is observed almost everywhere. 

In our opinion, an understanding of complex and lengthy processes, such as the development of communism, is only possible on the basis of an interdisciplinary analysis that is ethically, ideologically and religiously neutral. This kind of analysis has temporary specialization and most importantly is able to present experimentally verifiable results. 

In our opinion, this method is the civilizational analysis where the medium or long-term forecast of objective processes of civilizational development is the experimentally verified result. 

In a nutshell, from the point of view of the Model for the Development of Technological Civilization(), communism is a cyclical ideology. In a phase of slow and stable development, it is in an implicit state of a ghost. Everyone who wants to build a fair and harmonious society can move to undeveloped territories and experiment there. This option works when there is the possibility of large-scale colonization.  It is doesn’t matter at what time - the open version scheme worked in ancient Greece or in Post Reformed Western Europe. When there is a resource scarcity, the idea of ​​building a society of universal harmony, abundance and equality is too utopian and divorced from reality. This closed option, typically eastern option is implemented when balanced colonization is not possible. In a state of a ghost, communism cannot be destroyed and like any ghost, it can be in this phase for many centuries. Moreover, it is impossible to completely eradicate the memory of heroic past attempts to build it. In fact, the communist dream about the possibility of overcoming technological, biological and social limitations remains to live in legends and songs.

Then comes the phase of accelerated development. In the Chinese cyclical tradition it is commonly called the Time of Changes. In the European linear historical tradition the last three phases of accelerated development were called the Age of the Crusades, the Age of Renaissance and the Reformation and the Great Geographical Discoveries. Firstly, there is an accumulation of quantitative changes: the flow of scientific and technological discoveries, new types of resources and increased mobility. Then, after about one generation, more and more people sincerely believe that there will always be an accelerated pace of development. Their life experience only confirms this. This is a generation of revolutionaries, prophets and leaders. It becomes apparent that the traditional economic, political, religious and cultural structure of society does not match the sharply increased pace of its development. Thus, the accelerated pace will eventually lead to the fundamental transformation of the structure of society as old class, property, educational and cultural differences will be irrelevant or obsolete. 

It would seem possible to achieve everything, including immortality, building, at least in the first kingdom of God on earth, a world of harmony and prosperity. The idea takes hold of the masses and the Great Revolution, Reform or the explosive spread of a new religion takes place. The reality justifies expectations so much that minor inconsistencies are either not noticed or perceived only as temporary delays on the path to universal happiness. 

Rapid development with the introduction of radically new technologies requires a significant concentration of available resources and this works effectively despite all the costs of expropriation and repression on a class or religious basis. Repressions provide the required concentration of resources and lead to phenomenal results.

The level of bloodthirsty confrontation between a society divided into revolutionaries and counter-revolutionaries both within the country and between countries is determined by external conditions. If on the edge of the 19th-20th centuries, as a result of the application of new discoveries and technologies, a world full of resources and accessible to mass colonization were open. If the second Columbus opened the next New World, then there could have been a world with no wars. It is clear that in history there is no subjunctive mood, but in this case we are not considering the internal development of civilization, but the interaction of civilization and the environment at a specific technological level. Since we do not know in advance the level of environmental auspiciousness, this approach seems justified. During the life of one generation the motivation and morality of people change so much that there is illusion of creating a new type of person. One can judge the actions of ordinary people or heroes of the era only from the moral point of view of those years. 

The pace of development countries conducting revolutionary transformations reaches record levels. The ideas of communism really take possession of the masses of more and more countries - its high time is coming. Even opponents of communism are forced to carry out partial transformations in the spirit of revolutionary countries. From a civilizational point of view, this is a great attempt to technologically overcome both the biological limitations of each person and the resource limitations of civilization as a whole and build a society of universal prosperity (God's kingdom on earth). 

Nevertheless, the phase of accelerated development (another Leap) ends. At first it is not noticeable because a huge stock of opened but not experimentally verified scientific achievements were accumulated, developed, but not implemented in the mass production of innovations. There was no time or no need for resource efficiency, design refinements, ergonomics and environmental safety during the whole cycle of Time of Changes.

However, gradually the slowdown of the pace of development becomes apparent in almost all spheres of the development of civilization. 

The system of social structure tuned by revolutionary transformations to fast pace of development with it significant slowdown quickly becomes decrepit and collapses. The utopianism of the possibility of building communism is becoming as obvious as its realism recently. 

Communism is gradually fading away again, returning to a state of ghost. Formally, it can remain and even flourish externally in many countries as it was with the spread of Christianity in Rome and the Protestant denominations after the end of the Reformation. Nevertheless, the Communists, without the demand for an immediate and complete abolition of private property, like the reformers previously without the idea of ​​building the kingdom of God on earth, are essentially no longer a case. 

The communist parties could evolve into left-wing conservatives or something else but one can forget about building communism as a concrete plan of real transformations and supported by the majority ... exactly until the next Time of Changes. It is clear that then communism will be called differently, and the Leap will have its own name.

This approach allows us to define the historical practice of communism as a civilizational cyclical process. Communism is a radical version of the Modernity, the latest in the Leap, i.e. phase of accelerated intensive development. To summarize, it is clear that each Leap for many years had a similar radical version and the difference was only in the name and favorable external conditions as applied to the technological level of the time in question. 

What is the meaning of this grand cycle, operating for thousands of years regardless of the level of scientific and technological development? This question is rather philosophical since there is no exact, experimentally verified answer to this question. It is obvious that different processes of human development, considering development as species and civilization, occur at different speeds. It is clear that, for example, the biological evolution of humanity cannot occur at the speed of technological development. It is possible that the cyclical development of technological civilization, where the periodic phases of communism could be representation of this cycle, is going back into the millennia and this development is necessary for the internal synchronization of processes of different speed development. Perhaps, this cycle gives civilization phenomenal stability and adaptability to a wide variety of external conditions.

 Second Thirty Years War

In our article on communism we wrote about the need for experimental verification of any assumptions. The need for experimental proof of any statement, whether it comes from a schoolboy or a Nobel laureate, is the foundation of science. What kind of experiment is possible in the social sciences? Well, it depends on the duration of the process. The more complex and lengthy processes are considered, the more their analysis should be confirmed by the subsequent development of events. When considering processes of a civilizational scale, for instance communism, only forecast performs the function of experimental verification. Therefore, any analysis of communism that is not accompanied by a forecast seems to be a banal agitation speculating on science. 

As we do not want to be similar to some political scientific propagandists, we would like to present an experimental long-term forecast that logically follows from our analysis of communism and is based on the Model for the Development of Technological Civilization. 

Based on the basic thesis of communism as a cyclic process, it would be the most theoretically clear to predict the date of the next analogue of the Great October Socialist Revolution. 

If we do not take into account the possibility of a natural disaster on a planetary scale that is not related to the activities of mankind, then the beginning of the next phase of the Time of Changes can be determined with an accuracy of five years. On one hand, this is only hypothetically interesting, because none of the living today will not be able to survive and verify. 

On the other hand, it will be possible to check another forecast that corresponds to the cyclic vision of communism and is also based on the Model of the Development of Technological Civilization: following the former socialist countries, a system crisis will begin in other developed countries. The reasons of the crisis will be the same for both former socialist countries and liberal democratic countries. To verify this forecast, one does not need to be a specialist - the scale of the crisis and its duration will affect everyone. 

Why should non-communist countries repeat the crisis of the end of communism? Given the apparent paradox this forecast is obvious. The crisis of communism was associated with the end of Modernity which is the phase of rapid development. The fact is that not only the countries building a communist society were tuned to the fast pace of development. In fact, German fascism was maximally focused on simply fantastic pace of development. It is not a coincidence that the fastest pace of scientific and technological development in history has been in the Third Reich. During the War it was mainly expressed in the bet on a miracle a weapon created by a German genius. This miracle weapon was supposed to break the huge resource superiority of the allies. The Third Reich was almost there to implement that strategy. Many decades after the war, scientists around the world used and developed ideas and ideas created by the defeated enemy. 

The USSR and other socialist countries were inclined towards a slightly slower pace of development rather than fascist Germany. Nevetheless, in the late 1950s the West countries seriously discussed the possibility of counteracting the wave of communism when socialist countries with substantially higher rates of development would eventually bypass the West. The thesis “Catch and Overtake” was quite relevant in the late fifties. For those who do not believe, please compare the development pace of countries in the middle of the 20th century; the socialist countries had definitely more advantages. 

After the Great Depression Western countries reoriented in many respects to the fast pace of intensive development in all areas. 

The examples are a monetary policy focused on the development of domestic demand, increased share of GDP distributed through the budget, an improve in social care and orientation towards the middle class with social, racial, gender, religious and other equality. Not by chance critics, accusing Henry Ford, called him a socialist and the Scandinavian model of socialism also appeared not from scratch. 

Western countries, the opponents of the Soviet Union, defending counter-revolutionary, anti-communist ideas and traditional values, were oriented on slower development pace in comparison with in the USSR. Nevertheless, partial reorientation of all aspects of society to a much faster pace of development was inevitable all around the world. Of course, in different countries the situation is different. However, the regional differences of the old developed countries only complement the global picture. 

However, the Modern had ended and the pace of development slowed significantly. The communist way of development was oriented toward a faster pace of development and  proved unable to cope with the slower way. 

Perestroika* with glasnost, democratization and market relations were not able to provide what they were created for - Accelerations. (Perestroika was a political movement for reformation within the Communist Party of the Soviet Union during the 1980s and is widely associated with Soviet leader Mikhail Gorbachev and his glasnost (meaning "openness") policy reform. The literal meaning of perestroika is "restructuring", referring to the restructuring of the Soviet political and economic system.) Thus, the socialist countries collapsed like a house of cards and the pace of development continued to decline.Then it was the turn to collapse for liberal and democratic countries as the past reforms of the 30-60s of the last century become too heavy a burden. Western attempts to ensure development acceleration are comparable to Soviet ones in terms of efficiency. 

The existing reserves (the mass of accumulated capital, reorientation of the economy to the production of status  goods, design and ergonomics, energy saving opportunities, relocation of manufactories etc.) are close to exhaustion. The economy of the old leading developed countries is in deep stagnation which is gradually turning into a recession. The concept of stagnation, like the concept of recession, has a clear quantitative definition which is the development rate lower than 3 % per year known. 

Thus, the crisis of communism and the crisis of liberal democracy are phenomena of the same process, inevitably following one another. These stages are the crisis of transition from Modern to Postmodern in the civilizational sense of these terms. One can arrange a public ritual funeral of communism like it was done in some former socialists’ countries and stigmatize communism with eternal shame as long as the current liberal-democratic system of the developed countries does not collapse in the same way as the socialist one. So, what are the parameters of the upcoming crisis? 

It is obvious that current observed events will not end with a local mortgage or financial crisis, a cyclical recession or even the Great Depression. At the same time, a world war in the upcoming decades is almost as impossible as it was inevitable in the first half of the past century. The cold war of the two opposing systems is also not real. The closest historical analogy of the upcoming crisis was so long time ago that such a development of events by scientists and experts is now not considered at all. This is natural because nobody predicted such a quick collapse of the USSR. According to our estimates, 2015 will be the extreme date for the beginning of the active phase of the crisis. It can begin any day before this date, but the methods of civilizational analysis that we use do not allow us to predict more precisely because the formal reason can be in any field: geopolitical, military, economic, technological, environmental, etc. Talking about the timeframe, the crisis will last one generation - about thirty years, so rather it will not be a crisis, but a Time of Troubles. 

For those who remember the collapse of the socialist system it will be easy enough to imagine a beginning of Time of Troubles by projecting the picture to a planetary scale. Same as former ties within the CMEA (The Council for Mutual Economic Assistance), globalization will collapse. Globalization almost stopped and now is rolling back. The question is not how much this or that currency or stock index will fall, but whether they can even survive and if so, what will remain of them. Remember how quickly the Soviet ruble became “wooden”, cash flow stopped, commodity dried up and recently powerful economy was falling apart. The second series of this fascinating series on a global scale is almost guaranteed. The crisis of the post-Soviet space was mitigated by the West, both in severity and in duration. There is no one to mitigate the crisis of the West’s transition to Postmodern. The post-communist countries have either just begun to get out or have already fully integrated with the West developed countries. One should not count on new Asian “tigers” as their short secondary Modern will also gradually be washed away by a wave of general crisis. 

Figuratively speaking, imagine the negative trends of the post-Soviet space of 1992-1994 for decades to come and you will see the severity and dynamics of the upcoming crisis. To illustrate this thought, a simple comparison can be made: after the collapse of the Soviet Union, the most affected regions of Central Asia, Transcaucasia, Moldova slipped almost to the farming level. The same thing will happen again, but on a much larger territorial and temporal scale. If we take a look at historical analogues, then the closest phase analogue is the long-term and large-scale crisis associated with the end of the era of the Reformation, Renaissance and Great Geographical Discoveries, called the Thirty Years War by historical tradition. It was a very unusual war, even rather not a war in the usual sense of the word, but a typical Time of Troubles. The more one tries to understand its internal logic of events, the less rational the possible explanations will be, especially on a personal level. Compared to previous wars this war was the largest in terms of combination of the number of participating countries, the territory of the confrontation and duration. 

The old methods of organizing the army and warfare were not very effective in the new conditions. The battlegrounds were changed very often from one place to another and gradually the number of countries involved in the war has increased. The crisis within countries has often been more acute than between them: local civil wars, ethnic and religious cleansing, economic blockades. Many leading centres of geopolitical influence quickly lost their leading position; not only they could not ensure the spread of religious, ideological, economic and military influence, but also they themselves were subjected to severe internal crises with territorial losses. 

Most of the casualties were not among the military and not even as a result of direct hostilities - a huge number of people died from epidemics, natural disasters, the effects of economic blockades and the destruction of existing economic ties. It seems that the great ideas of the Renaissance were buried forever. Scientific and technological development significantly slowed down. Cargo traffic within Europe and in intercontinental trade has decreased significantly. The economic downturn was measured in times rather than in percentage. Globalization has been replaced by regionalization which eventually turned into fragmentation. Many economic instruments and opportunities simply ceased to exist and so it went on for decades. 

As a result of decreased population and a decrease in the technogenic impact the severity of environmental problems has decreased and the most affected regions have fallen into disrepair. It took several decades to get out of the that large-scale crisis and the most affected regions did not fully recover even in a century. 

If we transfer these the most general description of the Thirty Years War on a planetary scale for the upcoming decades, we will get, an approximate picture of the impending crisis. The crisis phenomena that we are observing now is not the Time of Troubles, but only a “prelude” to it. There is still a room for local and short-term improvement of the situation. Nevertheless, history does not repeat itself and complete analogies do not exist. 

We list the most significant differences. Unfortunately, we are not going to talk about that people have become much smarter, more civilized and kinder - the past 400 years are too short term in the long history of mankind. Differences are environmental conditions. 

The implementation of the technological achievements of the Renaissance made it possible to discover the New World which was full of resources and ready for colonization at the technological level. The expansion of civilization as a result of the technological breakthrough of Modernity turned out to be much more modest. The result was a shortage of resources, an excess of labour as well as acute environmental problems. 

It is clear that these factors will significantly aggravate the upcoming large-scale crisis and a number of processes will occur in the opposite direction than it was during the Thirty Years War. For example, there was a process of transition from the territorial principle of picking an army assembled on a temporary basis to the creation of large professional hired permanent armed forces. During the next Time of Troubles the reverse process will occur - bulky high-tech professional armies will not be effective in the changing conditions.

 Another difference to consider is the influence of the Small Ice Age in the 17th century and the likelihood of global climate change in the coming decades which is not related to the activities of civilization. 

To summarise, this is our forecast which directly follows from the presented vision of communism and is based on the Model for the development of technological civilization. This method allows to concretize the forecast from geographical, industrial and timeframe point of view. It also allows to see the development of the current crisis from the perspective of ultra-long-term complex processes of civilizational development. In this regard, figuratively speaking, the current crisis of the completion of Modernity, as a phase of accelerated intensive development, can be compared with a sharp braking of a car from a speed from 200 km / h to 20 km / h. 

The first phase is the movement by inertia. The car is already slowing down but passengers inside still do not notice it as they move by inertia. 

The second phase is a collision, the passengers inside are faced with the structural elements of the car. Safety belts might save someone. One will break his head on the glass, another one risks flying out through it. 

The third phase is the rollback of the passengers after a collision. 

The fourth phase is the understanding that driving at the same speed is no longer possible and one needs to continue driving in another car, more suited to driving at a slow speed. 

On a global scale the world is now on the eve of the second phase of the crisis, which, in our opinion, can begin any day over the next six years.

So it’s not worth hoping for a quick overcoming of the crisis or for the opportunity to wait it out without fundamentally changing anything. 

In general, the above-mentioned main points of this thesis are enough for experimental verification of our vision of communism. We urge the entire expert community to accompany their findings of civilizational, geopolitical or any other analysis of lengthy processes with proposals for their experimental verification. Without this they appear to be empty chatter which has nothing to do with science regardless of the scientific ranks. 

To conclude, a huge amount of historical information serves not only the purpose to glorify or brand someone. Instead, we should analyze it and try to understand the future and our possibilities to influence it.

Stus Vladimir

Konstantinova Irina

 March, 2009