Последняя соломинка Греты Тунберг: почему мир идет обратно от ТНК к мастерским

Транснациональные корпорации перестали быть эффективными...

По содержанию феномен Греты представляет собой попытку крупных корпораций развитых стран сохранить доминирующее положение.

Раньше было два других механизма.

Первый — это ВТО, которая ставит производителей технологической продукции в привилегированное положение в сравнение с производителями сырья, полуфабрикатов и сельхозпродукции. Но по мере замедления темпов научно-технологического развития этот механизм перестал работать. Доля высокотехнологичной продукции, т.е. той которую невозможно скопировать на развивающихся рынках резко сократилась. И ВТО перестала защищать рынки развитых стран. Поэтому сейчас ВТО находится в глубоком кризисе. Не случайно Трамп публично заявил о возможности выхода США из ВТО.

Второй механизм защиты развитых рынков от средне технологической продукции развивающихся рынков это повышение экологических стандартов. Самый наглядный пример – как только на автосборочных предприятиях Китая, в большинстве своём с западными инвестициями, технологический уровень и культура производства позволяла эффективно конкурировать по издержкам с западной продукцией, так тут же вводился новый, более жесткий стандарт выбросов, который на несколько лет становился технологическим барьером, защищавшим западные рынки. Но этот механизм близок к исчерпанию.

В условиях снижения реальной покупательной способности массового западного потребителя и размывания среднего класса, потребитель финансово перестал тянуть очередное ужесточение экологических стандартов. Когда переход с Евро-5 на Евро-6 приводит к увеличению совокупной стоимости владения новым  VW Golf на десятки процентов, когда при этом сокращается его ресурс и увеличиваются затраты на содержание, то даже самый добропорядочный и экологически правоверный бюргер невольно задумается. Кроме того, ужесточение экологических стандартов резко снижает конкурентность западной продукции на неподконтрольных рынках — в какой-нибудь далёкой и дикой Украине несознательный покупатель начинает отдавать предпочтение продукции корейского автопрома позапрошлого экологического стандарта.

В рамках существующего мирового порядка из этого тупика нет выхода. Торговая война США и Китая это убедительно показывает. Желающих поддержать США в противостоянии с Китаем среди западных стран не оказалось.

А тут ещё новая напасть приключилась – адаптивное развитие. Западные транснациональные корпорации заведомо не могут конкурировать по издержкам. Поэтому, они изначально ориентированы на кардинальные инновации. Адаптивные улучшения им заведомо не интересны, поскольку могут легко копироваться на развивающихся рынках. Для понимания различия рассмотрим на примере два вида инновационного развития.

В марте 2011 года в ещё печатной версии издания «Дело» вышел мой прогноз «Электромобильный пузырь». Спустя 8 лет можно констатировать, что прогноз реализовался по всем пунктам.

- Кардинального прорыва в улучшении основных показателей накопителях энергии не произошло, несмотря на огромные затраты на исследования и разработку, как ведущих корпораций, так бюджетной поддержки всех без исключения развитых государств мира. Давно ожидаемая технологическая революция не состоялась.

- Темпы роста производства электромобилей сейчас в разы меньше прогнозировавшийся в 2011 году и по-прежнему определяются уровнем государственной поддержки.

- Электромобили по-прежнему не вошли в сегмент массового спроса, оставаясь дорогими игрушками статусного или в лучшем случае, функционально статусного спроса.

- Абсолютное большинство редкоземельных металлов, необходимых для производства аккумуляторов по-прежнему производится в Китае.

А теперь посмотрите насколько мощная поддержка процесса электро мобилизации. Тысячи сайтов, сотни тысяч статей. Уровень интенсивности технологической пропаганды не идет ни в какое сравнение с более чем скромными технологическими и экономическими результатами. Пропаганда такого масштаба не может финансироваться крупными корпорациями, даже сообща – очевидно, что это межгосударственная программа.

Другой пример – электровелосипеды, электросамокаты, электроскутеры. В 2011 году их на рынке практически не было. А сейчас на порядок больше, чем электромобилей. Взрывной рост не в разы, а на порядок. С почти полным отсутствием PR сопровождения. Редкий футуролог не пел осанну электромобилям, этому технологическому проклятью, этой несбывшейся мечте последних ста лет. И почти все дружно проспали взрывное развитие малого формата. И сейчас его как бы не замечают. Нет, не отрицают, а просто игнорируют. Почему?

Причина футурологическая. Массовая электромобилизация была бы кардинальной инновацией! Свидетельствующей об ускорении темпов научно- технологического развития, а массовый переход на электросамокаты/скутеры — это адаптивная инновация. Она подтверждает тезис о том, что темпы резко снизились.

Причина технологическая. Электромобиль уровня Теслы является высокотехнологическим продуктом, в Китае его просто так не скопируешь. Электросамокаты не являются высокотехнологичным продуктом, его почти сразу начали выпускать производители из юго-восточной Азии. Продукт новый, культуры его потребления не было нигде. Т.е. обучать китайцев или вьетнамцев европейской традиции потребления, как это было с другими западными товарами, не надо. А конкурировать по издержкам западная промышленность по-прежнему не может.

Причина микроэкономическая. Для производства компонентов и сборки электросамокатов достаточно размера мастерской или среднего по размеру предприятия. Их не имеет смысла производить в рамках крупных транснациональных корпораций.

Причина сырьевая. Большая часть мирового производства очищенного лития, т.е. основы для аккумуляторов, сосредоточена в Китае.

Всё это в совокупности наглядно демонстрирует совершенно иной тип развития, чем был в XX веке, чем прогнозировали футурологи постмодернисткого, сингулярного толка и чего ожидают ТНК. Поэтому они его предпочитают не замечать, привлекая внимание широкой публики к технологическим пузырям.

Итак, ожидаемого уже полвека ускорения темпов научно-технологического развития как не было, так и нет. Резервы мер стимулирования спроса вроде маркетинга и рекламы давно исчерпаны. Резервы ВТО защите развитых рынков от развивающихся тоже исчерпаны. И торговые войны идут не случайно. Резервы финансового стимулирования экономик не просто исчерпались, а давно превратились в главную причину роста пузырей на финансовых рынках. Повышение экологических стандартов, как мера по защите развитых рынков тоже близко к исчерпанию резервов эффективности. Оно повышает стоимость увеличивает расходы на эксплуатацию. Быстрыми темпами сокращающийся средний класс большинства развитых стран уже не может себе позволить продукцию, советующую самым высоким экологическим требованиям. Кроме того, эта продукция стремительно теряет внешнего потребителя. Потребителю на развивающихся рынках выгодней купить гораздо более дешевую, хотя и основанную на старых стандартах экологии, инклюзивности и политкорректности продукцию от производителей с развивающихся рынков, чем от производителей развитых стран. А к этому добавляются психологические аспекты массового потребителя. Например, китайские потребители массово отказываются от американских брендов, даже если эта продукция ещё не попала под действие пошлин.

В результате западная промышленность уже начала сыпаться. Возврат производств из Китая, обещанный Трампом оказался утопией. Темпы падения промышленного Германии в мае этого года составили 0,3%, в июле уже 1,5%, а по итогу года ожидается 5,3%!

В этих условиях западному, и прежде всего, европейскому крупному бизнесу срочно понадобился новый инструмент защиты своего рынка. И сначала Макрон заявил о необходимости климатической ориентации бизнеса и введения налога на выброс углекислого газа, а затем в качестве эмоционального тарана возникла Грета Тунберг. Казалось бы, хорошо придумано – вводим чрезвычайное климатическое положение и климатические пошлины для несознательных стран и производителей не соответствующим новым климатическим стандартам. Но возникли две проблемы. Нет,  не уши крупного бизнеса, слишком явно торчащие, за спиной святой Греты, а более серьёзные проблемы.

Первой проблемой стали европейские потребители. Ведь именно исчезающему среднему классу будет предложено оплачивать весь этот банкет, путём покупки продукции соответствующей новым климатическим стандартам. В результате апрельские тезисы Макрона были отвергнуты избирателями на выборах в Европарламент. А сам Макрон, растеряв популярность вынужден не просто досиживать свою каденцию, как делал до него Олланд, а хвататься за первую попавшуюся соломинку, какой бы иллюзорной она не казалась, вроде попытки придать новый импульс интеграции внутри ЕС или примирения с Путиным. Утопающего, в его бесплодных попытках ухватиться за что угодно, можно понять. Ведь все давно поняли, что острота грядущего обвала существенно превысит уровень 2008 года.

Второй проблемой стало завершение глобализации вообще и осознание этого факта Дональдом Трампом, который построил на нём свою игру. Хоть ненамного, но всё же более перспективную, чем у Макрона. А без Штатов чрезвычайное климатическое положение никак не ввести. Даже истерика Греты не поможет.

Что в этих условиях делать крупным транснациональным корпорациям? Если бы помогла война, они давно бы её развязали. Но у государств заведомо нет средств на современные войны, даже небольшие и локальные. Любая война затянется и превратится в смуту, где определяющими будут не технологические виды вооружения. Примером является война на Донбассе, где наибольшее число боевых потерь приходится на миномётные обстрелы. Как и во время Второй Мировой. В то же время от закрытия рынков ставших вражескими и сокращения своих рынков вследствие влияния войны в первую очередь страдают крупные транснациональные производители, выпускающие единый или приближающийся к единому продукт для всего мира.

Единственной стратегией сохранения активов крупных ТНК, специализирующихся на производстве продукта, который ещё недавно считался высоко технологичным, а сейчас стал средне технологичным представляется их плановая трансформация в сеть небольших национальных производителей, ориентированных на свои локальные рынки. Причем, тем дальше будет продвигаться смута, тем уровень раздробленности рынков будет больше, а оптимальный размер производства меньше. И на пике регионализации, как процесса обратного глобализации в странах с неблагоприятными перспективами он снова вернётся к размеру мастерской.  Выросшие во время цивилизационной фазы Модерна из мастерских крупные ТНК, снова вернуться в мастерские. С точки зрения экономики это невозможный процесс. Как например, извержение вулкана, который является нормальным периодическим процессом для геологии, а не для экономики. Точно также концентрация производства в фазе Модерна (Ассабийи, Пассионарности, Времени перемен) и децентрализация производства во время последующей фазы цивилизационной смуты  является нормальным периодическим процессом для цивилизационного анализа. Т.е. фазы быстрого развития это время эффективности форм концентрации труда и капитала.  А затем, во время смуты, вызванной переходом от быстрого развития к медленному, эффективность концентрации исчезает и почти все её формы растворяются в мелком и среднем бизнесе т.е. в ремесленных мастерских.  И проверить это нереальное, с точки зрения современной экономической науки, предположение о новом ремесленничестве, можно не только прогнозным путём. Известен ряд небольших предприятий, в т.ч. семейных существующих много веков, например, известная итальянская оружейная семейная фирма Беретта, которая до начала Модерна, т.е. до, примерно, 1870 года оставалась небольшим предприятием, ориентированным преимущественно на местный рынок. Также широко известные японские семейные предприятия, существующие много веков. Но от предыдущей фазы быстрого научно-технологического и культурного развития не сохранилось ни одной формы крупной концентрации производства! Венецианцы строили галеры по принципу конвейерной сборки, задолго до Генри Форда. Император Священной Римской Империи Карл V был первым, кто объединил большую часть Европы. И тогда тоже была супер эффективной концентрация и производства, и капитала. Как Ленин, во время Модерна экспроприировал активы помещиков и промышленников, точно также с цивилизационной точки зрения, во время предыдущей фазы, Генрих IV в Англии экспроприировал активы католических монастырей. Огромные армии и флотилии, огромный рост колоний в условиях быстрых темпов развития точно также делал суперэффективными новые формы концентрации ресурсов. И ни одна из этих аналогов ТНК XVI века не сохранилась! То же самое наблюдается и в Китае – представляете, какой уровень концентрации ресурсов требовался для постройки Великой Китайской стены или создания флотилии Чжен Хе. И снова, ни одна из китайских форм концентрации ресурсов не сохранилась. Они все снова  растворились в мастерских! На цивилизационном масштабе рассмотрения, то же самое предстоит и сейчас. Выйдя из мастерских, ТНК неблагоприятных стран, снова растворятся в мастерских. Причем первыми начнут сыпаться те, кто выпускает продукцию, которая еще вчера считалась высокотехнологичной, а сейчас стала легко доступной для копирования на ещё вчера быстро развивавшихся рынках. Так, при смене феноменологического уровня абсолютно невероятный прогноз превращается в логичный, почти банальный.

Можно ли управлять этим процессом? А если можно, то на каком уровне? ИМХО, на уровне корпораций почти ничего сделать нельзя. Нет ни времени, ни мотивации топов крупнейших ТНК. Они по-прежнему, до самого мегаобвала, будут пытаться ускорить резко замедлившиеся полвека тому назад темпы научно-технического развития, будут снова безрезультатно пытаться вернуть Модерн и, вместе с ним, свою былую эффективность. Может придумают ещё пару страшилок, вроде чрезвычайного климатического положения или чрезвычайного метеоритного положения, которые, по их мечтам, позволят искусственно продлить существование ТНК за счет потребителя. Но вероятность их масштабного осуществления крайне низка.

Зато процессом можно управлять на уровне инвестора. После каждого обвала всегда выясняется, что накануне кто-то вывел свои активы в такую тихую гавань, в наличие которой мало кто верил или в сегмент рынка или страну, которые пострадали существенно меньше остальных. А после каждой экспроприации выясняется, что есть такие, кто вовремя смылись со всеми своими активами туда, где их уже не достать…