Комментарий к "распискам на секс"

В связи с широким распространением в сети мифов и шуток об установлении необходимости расписок и пр. о согласии на секс, где даже приводятся образцы «документов», считаю необходимым представить следующий комментарий истинных нововведений.

Действительно изложена в новой редакции ст. 152 Уголовного кодекса, в соответствии с которой преступлением является совершение действий сексуального характера, связанных с вагинальным, анальным либо оральным проникновением в тело другого лица с использованием гениталий или любого иного предмета, без добровольного согласия потерпевшего лица (изнасилование). Примечательно, что указанные действия в отношении лица, не достигшего четырнадцатилетнего возраста, являются особо тяжким преступлением независимо от добровольного согласия малолетнего. Согласие считается добровольным, если оно является результатом свободного волеизъявления лица, с учётом сопутствующих обстоятельств (представляется, что в отсутствие обстановки и фактов, могущих свидетельствовать о вынужденности согласия).

В соответствии с многолетней предыдущей редакцией этого уголовного закона изнасилованием являлись половые сношения с применением физического насилия, угрозы его применения либо с использованием беспомощного состояния потерпевшего лица.

Т.е. действительно теперь принципиален и достаточен лишь факт отсутствия добровольного согласия; применение насилия индифферентно к квалификации действий по этой статье, но может, если только это не обоюдно выбранная форма действий сексуального характера, органично свидетельствовать об отсутствии добровольного согласия в процессе доказывания. Использование же беспомощного состояния потерпевшего лица является обстоятельством, отягчающим наказание, согласно ст. 67 УК. 

Однако никаких расписок и им подобных форм выражения согласия на секс не требуют ни буква, ни дух закона, ни сама природа и психологизм сексуальных отношений, в свете чего такой бюрократизм явно пошлый и неуместный. К тому же, в случае применения насилия с целью склонить к половому акту вполне очевидно, что и такая расписка будет составлена под принуждением. Ведь и когда показания даны под пытками, собственноручная фраза «протокол с моих слов записан, верно» не должна менять оценку их допустимости. Кроме того, необходимо иметь в виду, что давая, например, согласие на действия сексуального характера, каковыми их лицо себе представляло, до их начала, в т.ч. на момент составления пресловутой расписки, оно может это согласие отозвать хоть и в ходе полового акта, скажем, по причине неоговоренной смены формы действий, равно как по любой другой причине или без объяснения причин, и тогда продолжение полового акта, начатого как правомерный, перерастёт в изнасилование.

Представляется, что психически полноценная личность сможет достоверно истолковать и констатировать согласие на секс, выраженное партнёром в какой-то общепринятой либо традиционной для конкретных отношений форме, или соответствующей конкретной обстановке форме – вербальным, поведенческим (близким к конклюдентным действиям) способом. 

Вообще уточнение признаков изнасилования в национальном праве явилось отражением цивилизационных тенденций и эволюции передовых правовых систем. Насилие должно было трактоваться более широко – как посягательство на половую автономию человека при отсутствии его добровольного согласия. Имплементация соответствующих конструкций в национальное законодательство обусловлена также стремлением Украины реализовать положения Конвенции Совета Европы о предотвращении насилия в отношении женщин и домашнего насилия и борьбе с этими явлениями. 

Тем, кто излишне беспокоится в связи с изменением квалифицирующих признаков изнасилования, следует напомнить, что в Украине действует презумпция невиновности: никто не обязан доказывать свою невиновность (доказывать наличие согласия в рассматриваемом случае). Помимо этого, для лжепотерпевшего лица предусмотрена уголовная ответственность за заведомо ложное сообщение о совершении преступления.