Мирный НАТО без оружия: наука против терроризма.

Украина вовлечена в научную программу НАТО для Мира и Безопасности (NATO Science for Peace and Security (SPS) Programme) с 1991 года. Все направления международного сотрудничества ученых, развиваемые в ее рамках, сегодня даже трудно перечислить. Отмечу лиш

Пока украинское общество яростно спорит о возможности и необходимости вхождения страны в Североатлантический альянс, наши ученые давно и плодотворно сотрудничают с ним. Украина вовлечена в научную программу НАТО для Мира и Безопасности (NATO Science for Peace and Security (SPS) Programme) с 1991 года. Все направления международного сотрудничества ученых, развиваемые в ее рамках, сегодня даже трудно перечислить. Отмечу лишь основные: устойчивое развитие на региональном и глобальном уровнях, повышение чистоты промышленных производств, экологическое сотрудничество, оценка риска техногенных аварий, экологическая система управления в вооруженных силах, защита водных ресурсов и управление ими, моделирование загрязнения воздуха и межграничный перенос вредных веществ, энергосбережение и нетрадиционные источники энергии, прежде всего биоэнергетика, информационные технологии и их использование для развития бизнеса, информационные и телекоммуникационные технологии в науке и образовании, конверсия и реструктуризация, разработка методов быстрого обнаружения сложных химических составов, включая компоненты химических средств поражения и взрывчатых веществ, развитие среднего и малого бизнеса… Перечень впечатляет, а  если добавить к нему проекты по развитию фундаментальных работ в области химии, физики, биологии, математики, нанотехнологий, то станет понятно, что НАТО давно уже является органом интеграции мировой науки, прежде всего финансирования наиболее перспективных исследований. Эта организация (одна из немногих) напрямую, минуя коррумпированный не только в Украине, но и во многих других странах чиновничий аппарат, оплачивает основные прямые затраты на проведение работ ученых, такие, как оборудование, предметы потребления, путешествие и обучение и т. д. Неловко даже комментировать всю важность такой политики для украинской науки, которая финансируются по остаточному принципу и размеры которого могут вызвать только недоумение. Вот почему наши ученые с самого начала программы сотрудничают с НАТО, и это сотрудничество с каждым годом только расширяется. При этом около 800 украинских ученых не просто участвовали в мероприятиях, проводимых в рамках этой программы, а играли в них ведущую роль, выступая в качестве руководителей международных проектов и отдельных мероприятий.

Чем конкретно меня лично привлекает сотрудничество с НАТО?  Так вышло, что я сотрудничаю с этой программой практически с момента ее «запуска». За это время я организовал и провел в Днепропетровске  два симпозиума (по терминологии НАТО — Advanced Research Workshop — продвинутый научный семинар) по актуальным для нашей страны в переходный период темам «Экология и конверсия» и «От переходной экономики к устойчивому развитию», участвовал во многих  симпозиумах в других странах. Десять лет являлся представителем Украины в научной программе по чистым производствам и процессам (NATO/CCMS Pilot Study on Clean Products and Processes), проводил экологическую конференцию в рамках выездного заседания Научного комитета НАТО в Киеве, много публиковался в специальных печатных изданиях НАТО. Поэтому, не касаясь военных аспектов сотрудничества, имею основания и право сказать: в плане научном ученые давно уже сделали свой выбор и проголосовали «мозгами» за НАТО. Такой вывод можно сделать хотя бы из непредвзятого анализа содержания интересного документа о научном сотрудничестве Североатлантического альянса с Украиной (Update of Cooperative Activities with UKRAINE). В нем приведены данные о сотнях совместных кооперационных проектов в области науки, финансируемых этой организацией.

Мне бы не хотелось, чтобы читатель подумал, что мною и другими учеными движет, скажем так, индивидуальный фактор — потребность в самореализации и деньги.  Для ученого важно не только финансирование, но и сотрудничество с исследователями других стран в рамках реальных, действующих, а не бумажных программ. Не менее важно и другое — посмотреть на актуальные проблемы нашей страны глазами экспертов НАТО.

Вот свежий пример.   В Днепропетровске один из моих  более  молодых последователей  не так давно в рамках Научной программы НАТО для Мира и Безопасности организовал и провел международную научно-практическую конференцию «Противодействие химическому и биологическому терроризму на национальном и локальном уровнях в странах Восточной Европы». Главной задачей форума было установление и расширение контактов между учеными различных стран перед лицом угрозы биологического или химического терроризма. Кроме того, его участники обсуждали вопросы ликвидации последствий подобных терактов. Программа симпозиума была насыщенной и обширной. Биологи, химики, эксперты по противодействию террористическим актам из 17 европейских стран не только выступали с докладами и научными сообщения, но и побывали на Павлоградском химическом заводе. Специалисты предприятия, знакомя участников симпозиума с технологией ликвидации твердого ракетного топлива, попытались убедить их в экологической безопасности производственного процесса. И, скажем прямо, это им не до конца удалось.  То есть,  интеллектуальные наработки в рамках Программы непосредственно направлены если не на решение, то на мониторинг проблем как внешней, так и внутренней безопасности, в том числе и тех, на которые  обращают мало внимания внутри страны.  Проблемы, рассмотренные на форуме, волнуют сегодня не только страны, уже пострадавшие от химического и биологического терроризма. Как всегда, главная проблема — отсутствие денег на серьезные исследования и разработку не только средств и методов контроля, но и превентивных мер по предотвращению и противодействию актам терроризма до их проведения. Вот что интересно. Оказалось, что, несмотря на мировой экономический кризис, озабоченность этой проблемой настолько велика, что во многих странах и сейчас находят средства для развития исследований. Видимо, не случайным совпадением является то, что именно в последний день форума в СМИ появилось сообщение о том, что министерство обороны США выделило Украине 175 миллионов долларов на борьбу с биотерроризмом. Как и следовало ожидать, осваивать средства будут не украинские специалисты, а американская частная компания. Правда, на эту сумму американцы собирались оснастить необходимыми приборами и реактивами ряд украинских химических лабораторий, а также создать специальное хранилище для патогенных микроорганизмов на базе одного из существующих научно-исследовательских институтов.

Наиболее продвинутые читатели  могут возразить, что это не забота о безопасности нашей и других стран, а  сотрудничество «по сухому остатку». Мол де,  американцы финансируют себя через другие страны… Видимо, основания для такой точки зрения есть. Но, при том, как мы финансируем себя, даже такие условия важны для нас. К примеру, агентство министерства обороны США по уменьшению угрозы (DTRA) уже подписало контракт с компанией Black & Veatch, которая занимается разработкой и настройкой электронной системы наблюдения за заболеваниями, и снабдит украинские лаборатории новым диагностическим оборудованием, которое позволит вовремя выявить особо опасные патогенные микроорганизмы, что поможет предотвратить эпидемии и потенциальные пандемии вследствие биотерроризма. Это, кстати, уже вторая фаза Программы уменьшения биологической угрозы в Украине. Украина и США подписали договор о противодействии угрозе биотерроризма и предотвращении распространения биологического оружия, технологий, материалов и соответствующих специальных знаний 29 августа 2005 года. Аналогичные программы действуют также между США и Грузией, Узбекистаном, Казахстаном, Азербайджаном. Инициатива такого международного сотрудничества принадлежит двум американским сенаторам. Еще в 1991 году Ричард Лугар и Сем Нанн стали авторами Акта Нанна — Лугара, по которому и появилась Программа коллективного уменьшения угрозы. Видимо, не без оснований в США и других странах НАТО полагают: чем шире будет сотрудничество в борьбе с биохимическим терроризмом, тем больше будет безопасность их стран.

И еще одно суждение может  появиться  - настолько ли  актуальна для нашей страны опасность биотерроризма? Или у страха глаза велики? И нет ли другой опасности — вот так открыто и абсолютно официально «заимствуют» наши разработки? В ответ, можно отметить, что проблема предотвращения угроз биотерроризма особенно актуализировалась для нашей страны в связи со вступлением во Всемирную торговую организацию и  после  введения безвизового режима для ряда стран. Поэтому не стоит рассматривать развитие сотрудничества и оказание финансовой помощи нашей стране как очередную попытку выведать наработки наших ученых, представляющие интерес на международном рынке интеллектуальной собственности. Анализ содержания докладов, сделанных на симпозиуме, показывает, что пока, к сожалению, нам есть чему учиться у западных коллег.

Наиболее бдительных моих оппонентов может заинтересовать вопрос, с чем это я, занимающийся оптимизацией химических производств, промышленной экологией,  технологическим бизнесом,  креативным образованием, проектным менеджментом,  вышел  на трибуну  этого  форума.  В докладе «Ukrainian corruption and Non-rulled Market Economy as Sources of Chemical and Biological Terrorism» я обратил внимание участников конференции на то, что в нашей, к сожалению, коррумпированной стране с плохо регулируемой рыночной экономикой увеличивается не столько опасность террористических актов, сколько опасность длительного, «ползучего» терроризма против населения. Кстати, об этом на конференции НАТО говорил не только я.  В докладе одного из ведущих отечественных экологов еще раз прозвучала информация о том, что одной из основных причин повышенной смертности населения нашей страны является ухудшение экологической обстановки. В самом деле, разве не следует по этой причине признать уменьшение населения Украины за годы независимости более чем на 10% экологическим терроризмом?

Мне можно возразить - какой, мол,  терроризм?Просто, мол,  специфика нашей экономики заключается в том,  что она базируется на первичной индустриальной переработке сырьевых ресурсов. К тому же, ориентирована на экспорт, основной источник поступления валюты, а валюта нужна, чтобы импортировать новые технологии… Замкнутый круг. Ну и какое-никакое благосостояние.  Давайте называть вещи своими именами. В силу неэффективного управления и контроля органами власти, ослабления контроля соответствующими экологическими службами при появлении новых предприятий, а также при реконструкции и реструктуризации действующих предпочтение отдается наиболее опасным в экологическом плане проектам, обеспечивающим максимальную прибыль. Более того, государственные органы зачастую действительно оказываются бессильными именно из-за отсутствия в Украине концепции устойчивого развития, о чем я уже неоднократно писал в блоге. Тогда как в большинстве других стран мира она, опираясь на индикаторы устойчивого развития, стала самым действенным механизмом отбора достойных проектов. Убежден, что упорное нежелание украинской власти принять (с 1992 года!) Национальную концепцию устойчивого развития является «индикатором» ее системной коррумпированности. Она стала бы костью в горле для тех, кто привык принимать решение о реализации того или иного проекта не с помощью объективных индикаторов устойчивости, а руководствуясь совсем другими соображениями.

В своем докладе я привел примеры, как такая «свобода» ручного принятия решений в Приднепровье позволила появиться целому ряду рыночных объектов, ухудшающих экологическую обстановку на территории, которая и без того уже является зоной экологического бедствия, а, значит, и усилить прессинг экологического террора против населения. Я имею в виду строительство в непосредственной близости от жилых массивов уже нескольких очередей предприятия для выпуска свинцовых аккумуляторов, сжигание в центре города многих тысяч тонн лузги семян подсолнечника для получения водяного пара, «разбодяживание» автомобильного топлива токсичными ароматическими отходами коксохимических производств, утилизацию в городе межконтинентальных ракет… Их слишком много, таких примеров.  Эпоха экологического алармизма в мире давно завершилась. Стенаниями уже никого не удивишь. Наступило время конструктивизма, реальной, последовательной, системной работы.

Что можно и нужно делать, чтобы противодействовать не только биохимическому терроризму, но и экологическому террору против населения?
С моей точки зрения, прежде всего необходимо законодательно признать саму возможность экологического терроризма против населения и законодательно установить самые суровые меры наказания для виновных. Ведь сегодня, к примеру, ни один врач не осмелится признать обсуждаемую только в кулуарах связь эпидемии туберкулеза легких в нашей стране с проявлениями экологического террора против населения. А уж об установлении и наказании виновных и говорить не приходится!

Второе. Давно пора переключить внимание с ликвидации последствий на предотвращение химических, биологических и экологических актов терроризма и террористической деятельности. Должен заметить, что и на конференции НАТО превентивной деятельности было уделено явно недостаточно внимания.

Третье. Руководству страны следует принять, наконец, Национальную программу устойчивого развития. Прошу заметить, что без нее мы не только не сможем бороться с терроризмом, но и в европейское сообщество не попадем. Непременным условием членства является наличие и успешное выполнение такой программы.

Четвертое. Вместо отдельных независимых видов аудита (энергетического, технологического, экологического), проводимых по близким методикам и зачастую одними и теми же экспертами, следует перейти к единому комплексному технолого-эколого-энергетическому аудиту с использованием при этом индикаторов устойчивости развития. Он способен стать главным инструментом в противодействии коррупции и алчному бизнесу при решении задач предотвращения экологического терроризма против населения.

И последнее. В связи с попытками перейти на альтернативные источники энергии не только в Украине, но и в других странах появилась опасность объединения и усиления (синергизма) экологического и биологического терроризма. Посмотрите, появляется все больше предприятий, производящих биогаз из сельскохозяйственных отходов. Скажите, а решена ли проблема устранения выбросов в окружающую среду микроорганизмов и белковых фрагментов? Нет. Хотя у нашей страны есть печальный опыт ликвидации целой микробиологической отрасли — производства белково-витаминных концентратов (БВК) из-за появления так называемой «болезни Быкова» (по фамилии руководителя этой отрасли). Производство вызвало массовые заболевания из-за аллергической реакции отторжения организмом человека чужеродного белка, попадающего в него с пищей, водой, через кожу, с воздухом. Во время недавнего НАТОвского форума в Берлине мы посетили несколько немецких биогазовых предприятий. Несмотря на свойственную немцам чистоту, доходящую до педантизма, многие участники программы НАТО по чистым технологиям, в том числе и ваш покорный слуга, жаловались на аллергические проявления после контактов с новым источником экологического терроризма. А что говорить о нас, где пока гром не грянет…