Архетип города. По следам утраченной цивилизации

Если явление встречается в разные исторические эпохи и наблюдается у различных этно-культурных групп, то оно является архетипическим.

Слово «архетип» с относительно недавних пор стало общеупотребимым. Однако, одновременно с популяризацией этого термина, утратились важные нюансы его значения. Введенный в гуманитарную мысль 20 века Карлом Юнгом, архетип означает структурообразующий принцип, «таинственный» механизм организовывающий опыт, как индивидуальной жизни, так и коллективного человеческого общежития. Юнг предпочитал метафорическое определение этого «трансцендентного» явления, уподобляя архетип осевой структуре кристалла – нематериальному фактору, определяющему и направляющему организацию материи.

По мнению автора термина, архетип отвечает двум критериям – повсеместности и вневременности. Так, если явление встречается в разные исторические эпохи и наблюдается у различных этно-культурных групп, то оно является архетипическим. Отсюда, «архетип младенца», «архетип семьи», «архетип матери», «архетип города»… Осмысление последнего приобретает особое значение и актуальность на фоне стремительной урбанизации планеты. Однако, в самом факте существования архетипа города содержится гораздо больше загадок, чем некий таинственный ключ к пониманию того, каким образом организовано и функционирует урбанистическое пространство.

Неожиданно, архетип города ставит вопрос о том, как давно существует наша цивилизация (в глобальном смысле). Современная «официальная» история, как правило, апеллирует к двум примерам, рассуждая на тему истории возникновения городов. Это наидревнейший из непрерывно населенных городов – Иерихон (Палестина) и покинутый еще в неолите Чатал-Хююк (территория нынешней Турции). Возраст обоих примеров в грубом исчислении составляет с десяток тысяч лет. И вот именно здесь возникает загвоздка – архетип не формируется за такой «непродолжительный период». По мнению Юнга необходимы, по крайней мере, сотни тысяч лет «повторяющегося человеческого опыта» для возникновения того или иного архетипа.

Таким образом, ни Иерихон, ни Чатал-Хююк – не могут рассматриваться в качестве прото-городов. Эти поселения стали результатом трансляции уже сформированной архетипической градо-технологии, а никак не местом ее появления. Даже стоянки древних людей в Италии (исчисляющие свой возраст несколькими десятками тысяч лет) и других местах планеты – не могут стать исследовательским образцом для расшифровки архетипа города. К сожалению, приходится признать, что у нас нет валидного эмпирического материала. Таким образом, архетип города является следом цивилизации, о которой на сегодня не существует удовлетворительного представления.

В таком случае, не остается ничего другого, как использовать метод, так называемого, реконструирующего моделирования. Парадоксально, но для понимания современного города на архетипическом уровне, необходимо реконструировать условия и режим обитания человека сотне-тысячелетней давности. Конечно же, речь не идет о прямом воссоздании этих характеристик в современных условиях. Нелепость и невозможность такого ретроградного пути – очевидна. Однако, архетипическое понимание социально-экологических, физико-химических, пространственно-символических и других нормативов среды человеческого обитания вполне может быть реализовано на современный манер. Не этой ли попыткой занято такое направление в архитектуре и градостроительстве, как биоморфизм?