Почему политики становятся объектом для психологии

Если вы послушаете последнее интервью министра иностранных дел Сергея Лаврова с корреспондентом ВВС Стивом Розенбергом, то именно к такому выводу, вероятно, и придёте.

Украина пылает в огне, ежедневно гибнут сотни людей, а, по мнению г-на Лаврова, Россия не нападала на Украину и так далее в том же духе. Как это можно охарактеризовать? Давайте спросим у самого Лаврова. Ответ на наш вопрос он дал ещё в августе 2008 года после войны России с Грузией.

Тогда, Сергей Лавров, говоря о своём отношении к санкциям, которые ЕС готовило против России, заметил: «Кроме того, мой друг Кушнер (министр иностранных дел Франции) также сказал, что мы скоро нападем на Молдову, Украину и Крым… Но это больное воображение, и, вероятно, это относится и к санкциям».

На Молдову пока ещё не напали, а в остальном полное подтверждение «больного воображения». И это происходит каждый день. И что самое удивительное и одновременно неприятное, разыгрываться этому «больному воображению» помогают западные политики, возможно даже не всегда осознавая это.

Два лидера свободного мира в лице президента Франции Эммануэля Макрона и канцлера Германии Олафа Шольца постоянно говорят по телефону с военным преступником Владимиром Путиным.

О чём можно говорить с этим человеком, например, 80 минут? Именно столько длился последний телефонный разговор Путина и Шольца. По мнению немецкого колумниста Яна Фляйшхауэра, некоторые пары за неделю между собой столько не говорят.

И далее Ян ёрничает о возможных темах разговора: Беседуют ли они о том, как развиваются события на фронте? А может они информируют его о последних поставках оружия, чтобы он не узнал о них из телевизора? Или переходят на светскую беседу, когда разговор грозит застопориться? Может они во время этих разговоров узнают хорошую новость для себя, что, если Запад не прекратит санкции, Россия заблокирует все поставки зерна. Что же тут хорошего? А то, что в отличие от атомной бомбы, зерновой бойкот затрагивает только страны третьего мира.

Говорят, что пока люди разговаривают друг с другом, пушки молчат. Но это не относится к России, и её президенту. Путин показывает, что и то, и другое можно делать без особых усилий одновременно. Пока он разговаривает с Шольцем и Макроном, его солдаты убивают, насилуют и грабят. «Возможно, его даже подбадривает тот факт, что они продолжают звонить ему. Говорят, что есть люди, которые испытывают извращенное влечение к демонстрации своей силы другим людям во время обмена любезностями» – пишет Ян Фляйшхауэр.

Лидер СДПГ Ларс Клингбайль предложил удивительное объяснение телефонной дипломатии. Мол эти переговоры дают понять Путину, насколько он изолирован.

Такое предположение просто шокирует премьер-министра Эстонии Кайю Каллас, которая говорит: «Но как Путин сможет понять, что он в изоляции, если все теперь звонят ему?». И далее: «Он - военный преступник. Если вы посмотрите на определение военных преступлений или геноцида, то он явно совершил такие преступления. Почему кто-то должен с ним разговаривать?».

Президент Польши Анджей Дуда ещё более категоричен в этом вопросе: «Меня поражают все эти переговоры, которые сейчас ведутся с Путиным. Канцлер Шольц, президент Эммануэль Макрон. Эти разговоры бесполезны. Что они дают? Они лишь узаконивают лицо, ответственное за преступления, совершенные российской армией в Украине». «Говорил ли кто-нибудь так с Адольфом Гитлером во время Второй мировой войны? Кто-нибудь сказал тогда, что Адольф Гитлер должен сохранить лицо? Что мы должны действовать таким образом, чтобы это не было унизительно для Адольфа Гитлера? Я не слышал таких голосов».

Получается, что канцлер Германии Олаф Шольц и президент Франции Эммануэль Макрон регулярно ищут контакта с человеком, разорвавшим все связи с международным правом, чтобы сказать ему, что никто больше не хочет иметь с ним ничего общего? В психологии это называется парадоксальным общением: то, что вы делаете, опровергает то, что вы говорите.

«Какой сигнал слышит Путин, - спрашивает немецкий колумнист, - когда Шольц просит о встрече по телефону? Сигнал решимости и силы, что Запад не отступит? Или, скорее, признак растущей нервозности в стане соперников?» Его предположение - последнее.