Всё, что было не со мной, помню...

Обладая цепкой памятью, он хорошо помнил сказанное и не упускал случая довольно резко отчитать за забытое.

Маршал Г.К. Жуков о генералиссимусе И.В. Сталине, «Воспоминания и размышления», т. 1.

У многих попугаев чудный слух и великолепная память... Я думаю, что они запомнили всё, что говорилось ночью в зверинце этой девчонкой и оружейником Просперо... Поэтому я предлагаю вызвать в Зал Суда в качестве свидетеля какого-нибудь из моих удивительных попугаев.

Юрий Олеша, «Три толстяка».

Сам человек, по природе, старается запоминать то, что легко и приятно. А ему старательно стараются подсунуть не всегда приятное. Но то, что ему запомнить необходимо. И важно. И нужно. ...Но только лишь — по мнению тех, кто подсовывает.

Вот скажите, уважаемый читатель, только честно: вы помните, когда именно и кем была подписана капитуляция Берлина? Или, пойдем по простому варианту, кто командовал фронтом, который освобождал Одессу?..

Память, как говорил один философ, — это наша дань тому, кто хотел бы не помнить, от того, кто не хочет запоминать.

Давайте будем честными.

Есть вопросы, у которых есть лишь два варианта: быть заплёванными или быть неотвеченными.

Их главность оценивать мы не будем.

Потому что, как афористично сказал один мой друг Володя, «ценность ветеранов фиксируется в мандаринах». Другими словами, сколько условных мандаринов получает ежедневно тот человек, который освободил вас, читатель, и меня тоже, от Гитлера?

Точка.

Я сейчас о другом.

Мы ежегодно видим безумно позорное... — сейчас, я подберу слово... — «мня-ня-ня-шество» по отношению к достаточно строгим людям — они прошли войну. Вы действительно, считаете, что это на кого-то из них  действует? Они, несмотря на возраст, сумеют победить и вас, и ваших, слишком, увы, крайне убогих спичрайтеров.

Давайте будем честными перед собой: 99% из читающих эти сроки не знают нюансов войны.

Для 100% среднепрошловековый немец не является врагом, а сегодняшний — является просто заказчиком экскурсии, и это, черт побери, здорово!

На каждый праздник возникает убогость. Иногда — это воровство в тексте поздравлений. Иногда — реконструкции сражений. «Ты плохо себя вёл — за немцев будешь!», — говорит анекдот, и вся «реконструкция» выглядит так же.

Извини меня, читатель. Это моё мнение — просто я не могу верить во фразу в радиорекламе: «Реконструкция самого большого авиасражения Второй мировой!» и сразу, встык: «Участвуют аж 5 самолетов». Ну не могу я...

И вот тут во всем блеске возникает главный вопрос: зачем искусственно поддерживать то, что мы не можем обеспечить по сей день?

Мы, в отличие от ФРГ, по сей день не можем узнать толком, сколько погибших. Германия устраивает кладбища и платит за них. Мы — нет.

Мы изначально думаем, как и Германия, о другом.

Германия — о том, как жить дальше.

Мы (точнее, наша власть-«элита») — о том, как убедить людей, что прошлое — это единственное, что есть.

Но ведь из этого же вытекает то, что в этом случае будущего просто нет...

© Для газеты "Вечерний город. Одесса", 11.05.2012