Судебная экспертиза в Украине. Реформирование без реформ

Мы сталкиваемся с феноменом сформировавшегося классового сознания, в котором осознанные государственной бюрократией собственные интересы противопоставляются интересам общества, (директор Института социологии РАН М. Горшков)

 Мы привели эту цитату для того, чтобы вы могли понять мотивы, которыми руководствуются современные чиновники и которые являются основной движительной силой в их нормотворческой и правоприменительной практике. Чем больше чиновник говорит о государственном интересе - тем больше в предлагаемых реформах его личного интереса. Ярким примером тому в Украине является государственное регулирование судебно-экспертной деятельностью, которое за годы независимости стало более бюрократичным и от того менее демократичным, нежели было в тоталитарном Советском Союзе.   

В процессуальном законодательстве УССР вообще не было понятия судебный эксперт. Действовавшие на тот момент процессуальные кодексы (ГПК, КПК и АПК) оперировали понятием «эксперт». При этом каких-либо специальных законов, регулирующих деятельность экспертов в этих процессах, кроме вышеупомянутых кодексов, не было.  Неизвестно кому из украинских чиновников (или депутатов) пришла в голову мысль о том, что к процессуальной регламентации необходимо добавить еще и специальный закон, который бы регламентировал саму область экспертного обеспечения правосудия. При этом, принятый в 1994 году Закон Украины «О судебной экспертизе» создал больше проблем, чем было до его принятия.

Так, до 1994 году не было специальной процедуры аттестации экспертов, которые не работают в штате государственных экспертных учреждений. Любой специалист, обладающий специальными познаниями в той или иной области, мог быть привлечен в качестве эксперта судом, лицом, осуществляющим предварительное (сейчас, досудебное – прим. авт.) следствие или органом дознания. В практике автора этой статьи были случаи, когда ему, как следователю органов внутренних дел приходилось привлекать в качестве экспертов, инженеров по безопасности дорожного движения, инженеров-экспертов СТО и даже председателя городского нумизматического общества. Причем, эти специалисты автоматически получали статус эксперта (в смысле современного украинского законодательства - «судебного эксперта») после вынесения следователем двух процессуальных документов: постановления о назначении судебной экспертизы с указанием лица, которому поручается ее выполнение и протокола об ознакомлении этого лица с правами и обязанностями эксперта. Так было до 1994 года.

В 1994 году кому-то в голову пришла далеко идущая, как потом оказалось, идея, основной смысл которой - законодательно регламентировать порядок подготовки и аттестации лиц, желающих получить статус судебного эксперта. После этого, понятие «судебный эксперт» постепенно перетранформировалось из процессуально-статусного в квалификационное. Если ранее данное понятие обозначало процессуальный статус лица, обладающего специальными познаниями, то с введением законодательно регламентированного порядка аттестации таких специалистов, понятие «судебный эксперт» стало обозначать, прежде всего, подтвержденную государственным органом соответствующую квалификацию.

При кажущейся прогрессивности такой трансформации, это нововведение стало катализатором кризиса, а затем и коллапса в судебно-экспертной области.  Основной причиной этому послужило неосуществимое с точки зрения логики и здравого смыслы желание регуляторов «объять необъятное».  Сфера человеческой жизнедеятельности настолько обширна, что практически невозможно предугадать  в какой именно области знаний может понадобиться специалист, который бы помог суду решить тот или иной вопрос, требующий специального познания. В криминалистической практике были случаи, когда в качестве эксперта в уголовном процессе участвовал ремесленник, плетущий корзины из лозы, или кузнец, изготавливающий хозяйственный инвентарь.  Стремительное развитие научно-технического прогресса привело к тому, что сегодня в судебных  процессах может возникнуть потребность в специальных знаниях в области космоса и нанотехнологий. Применявшаяся в советское время (без оглядки на факт наличия квалификационного свидетельства судебного эксперта) процедура свободного привлечения судом в качестве эксперта необходимого специалиста, позволяла без особых проблем разрешать такие ситуации. Созданная же в Украине после 1994 года система экспертного обеспечения правосудия, наоборот, сделала разрешение таких ситуаций проблематичным и максимально забюрократизированным.  
 
Так, для аттестации судебного эксперта той или иной специальности, по смыслу украинского законодательства, необходимо: во-первых, наличие такой специальности в специальном перечне, во-вторых, наличие не менее двух специалистов, которые бы подтвердили уровень знаний своего коллеги, желающего такую специальность получить. В связи с этим возникают следующие вопросы: что делать суду, если такой специальности в перечне минюста нет, а также – каким образом может быть аттестован эксперт, являющийся единственным специалистом в своей области? И самый главный вопрос – какую общественно полезную цель преследуют эти бюрократические процедуры, если суд, к примеру, не сомневается в компетенции привлекаемого в качестве эксперта специалиста? Даже оставленная законодателем лазейка, позволявшая ранее суду прибегать к услугам неаттестованного эксперта, в свете последней редакции Закона Украины «О судебной экспертизе» также блокируется, так как часть 3 статьи 7 данного закона закрепляет требование обязательной аттестации и регистрации используемых при проведении экспертиз методик. Таким образом, даже привлечение судом уникального в своей области (и при этом, «нереестрового») эксперта ставят под сомнение его выводы в силу того, что используемые им методики должны быть вначале проаттестованы и зарегистрированы в соответствующем реестре методик.

Как говорится, здравый смысл здесь отдыхает. В силу последних новелл в судебно-экспертном законодательстве, тотальной аттестации подлежит все – даже ранее открытые и всеми признанные законы физики, математики, химии и других отраслей науки.

К чему привело желание «государевых людей» от судебной экспертизы регулировать всех и вся, можно увидеть на ряде красноречивых примеров, показывающих абсурдность и нелепость созданной ими регуляторной системы.
Так, данная система позволяет «регуляторам», как бы по мановению волшебной палочки делать из «бездаря» специалиста высшей квалификации, коим, по логике вещей, и должен быть судебный эксперт. Таким же образом, созданная система позволяет, в одночасье, признанного всеми специалиста превращать в «ничто», аннулируя его квалификацию судебного эксперта. Современная отечественная практика изобилует случаями, когда свидетельства экспертов, чьи имена известны не только в Украине, но и за рубежом, были аннулированы сразу же после их увольнения из институтов судебных экспертиз. При этом, по логике «регуляторов», для того, чтобы иметь право продолжать и далее заниматься своей профессиональной деятельностью на частнопредпринимательской основе, этим людям необходимо пройти аттестацию и сдать квалификационный экзамен. Причем, как правило, экзаменаторами являются лица, ничем особым в данной экспертной области не отличившимся, а в ряде случае еще и ранее бывшими в «подмастерьях» у аттестуемых.

Помимо этого, немаловажную роль в удержании «реестровых» экспертов в повиновении, играет система периодических переаттестаций, без которой свидетельства, а значит (по мнению чиновников-волшебников)  и квалификация, теряют свою силу. Вряд ли кто-то из них будет вести себя независимо и нейтрально, если ему позвонят из Минюста и попросят о конкретном результате те лица, которым эксперт завтра (или чуть погодя) будет сдавать экзамен, подтверждая, таким образом, свое права и дальше называться судебным экспертом.  

Не менее эффективным коротким поводком оказался и придуманный «регуляторами» контракт для директоров научно-исследовательских институтов судебных экспертиз. Ввиду своей непродолжительности (1- максимум 2 года), он оказался хорошим инструментом для давления на руководителей подчиненных Минюсту государственных экспертных учреждений.  При этом, изобретенная чиновниками контрактная система, противоречит духу и букве Закона «О науке и научно-технической деятельности», предусматривающего выборный характер должности руководителя научно-исследовательского учреждения.

Из-за неуемного желания все контролировать и регулировать, чиновники Минюста идут на прямое нарушение ими же пролоббированного Закона «О судебной экспертизе», статья 13 которого дает судебным экспертам право проводить экспертные исследования для физических и юридических лиц на договорных основах. Так, дабы эксперты государственных экспертных учреждений не могли воспользоваться этим правом, в последнее время все чаще и чаще руководители этих учреждений создают для своих подчиненных различные препоны, как в виде незаконных приказов о запрете «совместительской» экспертной деятельности, так и в виде измененной формы свидетельства судебного эксперта, прописывая в нем различного рода оговорки, не позволяющие использовать удостоверение в «неинститутских» экспертизах.

Благодаря такой практике, фактически оказались заблокированными транспортно-трасологические исследования, проводимые экспертами по запросу заинтересованных лиц, и прежде всего, страховых компаний. Ввиду постоянно растущей загруженности институтов судебных экспертиз, такие исследования все чаще в последнее время проводили негосударственные экспертные организации. При этом, из-за отказа минюста аттестовать по этой специальности экспертов негосударственных структур, лишь использование институтских специалистов позволяло каким-то образом удовлетворять растущий спрос на такие исследования. Дабы и эта золотая рыбка не проплыла мимо «заинтересованных регуляторов», было решено не «пущать» государственных экспертов на вольные хлеба. Логика регуляторов проста, как мир: хочешь работать вне института – получи «негосударственное квалификационное свидетельство», но по транспортной трасологии ты его не получишь, потому что данная специальность для негосударственных экспертов – закрыта. Прям как у почтальона Печкина - «Я Вам посылку принес, но я вам ее не отдам, потому, что у вас документов нету».

Здесь, регуляторы используют во всю, ничем и никем, не обоснованную норму закона о запрете негосударственным экспертным структурам заниматься криминалистическими экспертизами. Что же такого страшного и тайного в криминалистических экспертизах, что ими нельзя заниматься никому, кроме государственных экспертов? И по каким, именно, признакам транспортная трасология стала криминалистической? 

Если определять криминалистическую экспертизу по виду процесса, в котором она проводится (криминалистический – от слова криминальный), то экспертное исследование, производимое не в рамках уголовного процесса, никаким образом под этот критерий не попадает. Если же определять криминалистическую экспертизу по виду используемых ею методов (как это любят делать регуляторы от Минюста), то вначале необходимо дать определение этим самым методам.

Сколько не рылся автор этих строк в интернете, но так и не смог найти определение криминалистических методов исследования. В то же время, в предмете криминалистики четко описаны методы криминалистики, представляющие собой способы познания действительности, изучения явлений и решения конкретных задач. При этом, эти методы полностью идентичны тем методам, которые используются в любой другой области человеческого познания. Исключение представляют собой лишь, так называемые, технико-криминалистические методы, являющиеся результатом интеграции естественно - научных, технических и кримина­листических знаний. При этом, и эти методы, как известно, могут использоваться в экспертных исследованиях, по своему определению не относящихся к криминалистическим исследованиям. Например, методы спектрографии, наряду с криминалистическими экспертизами, широко используются в физике и химии.

Ну и самый главный вопрос, на который у регуляторов вряд ли найдется ответ. В чем именно кроется уникальность криминалистических методов, не позволяющая ими пользоваться экспертам негосударственных структур? Или за хранение и использование спектрографа, микроскопа и других приборов, используемых криминалистикой, у нас в стране предусмотрена уголовная ответственность?

Таким же образом, у минюстовских чиновников нет ответа и на зарегулированный ими же «донельзя» вопрос о специальном высшем образовании для эксперта. На вопрос автора этих строк о том, какое же специальное высшее образование должно быть у эксперта, занимающегося дактилоскопией или баллистикой, управление экспертного обеспечения правосудия ответило, что не имеет полномочий по толкованию действующего законодательства. Но это никак не помешало чиновникам того же управления в «сводобно-толковательной форме» (ни один нормативно-правовой документ такой классификации не предусматривает) отнести транспортную трасологию к криминалистическим видам экспертиз.

Результатом чрезмерной чиновничьей активности судебно-экспертная деятельность зашла в логический тупик, примером чему служат, ставшие обыденным явлением, нарушение процессуальных сроков, возникающие тут и там коррупционные скандалы, а также полный застой в области развития экспертной методологии.

Актуальность возвращения этой области в цивилизованное русло обуславливается также и принятым недавно новым уголовно-процессуальным кодексом, заметно либерализовавшим процессуальный порядок назначения экспертиз, расширив при этом перечень субъектов, которым такое право предоставлено. При сохранении нынешней системы судебно-экспертной деятельности, новеллы нового УПК могут остаться лишь декларацией, так как без расширения перечня субъектов этой деятельности право защитника или самого обвиняемого назначить экспертизу будет заблокировано перечнем «реестровых» экспертов, которых вряд ли можно назвать независимыми, несмотря на декларируемые в действующем «судебно-экспертном» законе принципы. Об этом мы уже достаточно много говорили выше. Единственно возможным и исторически оправданным (коль мы так стремимся в цивилизованную Европу) является либерализация этой области путем отмены действующего Закона «О судебной экспертизе». Ни в одной из стран Европейского Союза подобного закона нет вообще. В Германии, например, судебным становится эксперт, приведенный судом к присяге. При этом, каждая из сторон процесса (как уголовного, так и гражданского) может самостоятельно провести по делу необходимую экспертизу, а конкуренция нескольких экспертиз – является достаточно обыденным для судебной практики Германии делом. Для удобства суд может, конечно же, воспользоваться одним из отраслевых реестров, в котором представлена информация о лицах, обладающих специальными познаниями (например, реестр торгово-промышленной или ремесленной палат). Тем не менее, сам факт нахождения в этом реестре не дает никаких преимуществ перед специалистами, которые в нем не значатся.

В Украине имеется масса общественных организаций и разного вида ассоциаций, объединяющих специалистов той или иной области (например, оценщиков, аварийных комиссаров, сюрвейеров, лосс-аджастеров, аудиторов и т.д.), которые по определению могут давать суду свои заключения по вопросам, требующим специальных познаний. Поэтому, необходимо вернуть суду (и другим участникам процесса) право выбирать себе эксперта, не загоняя их в прокрустово ложе реестров «заранее правильных экспертов».