#Болдиноосень

Пушкин взял в руки перо, обмакнул в чернильницу и написал: «В последний раз твой образ милый». Задумался, посмотрел за окно. За окном свисали мокрые от дождя желтые листья. «Какое все-таки неудобство с этой холерой приключилось» - кольнула тревожная мысль. Он заерзал на стуле, испытывая толику вины из-за очередного срыва свадьбы с Гончаровой, однако, должен был признать, что вынужденное уединение ему нравилось. Давненько он не ощущал такого прилива сил. «Тут я напишу что-то действительно важное» – пришла и крепко засела в голову мысль.

«Дерзаю мысленно ласкать...» - продолжало стремительно летать над бумагой перо. Писать было легко, образы сами ложились в рифму. «Будить мечту сердечной силой и…» - вдруг, брякнул сигнал смс. «Черт!» - выругался вслух Пушкин, проклиная себя, что забыл про мобильный. Отложив перо, раздражено начал рыться в сумке. «Не смотрю, сразу выключу» - пообещал он себе. Эсэмэсил Дельвиг: «Запускаем интернет-версию «Литературной газеты», нужно твое вступительное слово. Сроки, старик, горят. Пока. Жду». «Не буду ничего отвечать» – зло сказал Пушкин, возвращаясь к столу и пытаясь уловить убегающую строку.

«С негой робкой и унылой...» - продолжало уже не так уверено выводить перо, когда зазвонил Viber второго, запасного телефона, о котором он забыл. «Тут же всегда была плохая связь» - громко чертыхаясь, местами переходя на мат, Александр Сергеевич выбежал из кабинета в зальце к брошенному на диван сюртуку. «Пошлю к чертям, кто бы там не был» - сказал он вслух, доставая телефон. Звонили из кабинета графа Бенкендорфа. По спине пробежал холодок, Пушкин начал лихорадочно перебирать в голове свои последние записи в ЖЖ. В трубке раздался знакомый голос: «Милостивый государь, что ж вы совсем забыли старого друга» - с шутейными нотками, начал главный жандармский начальник. «Вы уж там выберите время, зайдите в гости, а то его Святейшество удумало встречу с блогерами провести, так вы уж не обидьте старика». От сердца отлегло и, пообещав обязательно быть, попрощался. В задумчивости вернулся к ломберному столу, тщетно пытаясь словить за кончик хвоста безнадежно потерянное вдохновение:

«Твою любовь…», дальше мысль не шла. «Что ж там дальше написать» – уныло и зло подумал он, понимая, что настроение писать развеяно. «Может – «не забывать», «не рисовать», «не писать», «малевать!?» - в задумчивости не заметил, как руки сами открыли планшет. В Messenger было три сообщения. Первое - «Моя зовут Хилли хочу делать твой день», второе от Кюхельбекера: «Дружище. Бизнес-тренинг: «Как стать успешным литератором и зарабатывать по 100 рублей в день. Я тебя записал». Третье послание с фотографией от княжны Голицыной, просмотрев которую Пушкин густо покраснел и торопливо стер.

Слева от мессенджера призывно-мигающе светился значок Facebook. Секунду поколебавшись, нажал. Грибоедов постил видео со своей поездки из Петербурга в Москву, Вяземский привычно умничал, Жуковский выдал очередную порцию четырехлайковых стихов, Воронцова фотографировала свои голые ноги с отдыха в Кисловодске. В друзья просился Дантес.

За окном стемнело, когда Пушкин оторвался от ленты и рассеянным взглядом посмотрел на белеющий в темноте лист с недописанным стихотворением. Минуту подумав, Александр Сергеевич сделал селфи, зачекинился и написал #Болдиноосень.