Равновесие курса, которое не нашел рынок

Я не смотрел выступление главы НБУ Валерии Гонтаревой в Верховной Раде. Я его читал. Неспешное чтение дает больше информации к размышлению, чем показушность, скажем, Олега Ляшко, который приволок главе Нацбанка пачку фальшивых долларов.

Мои коллеги по СМИ в большинстве своем уже обсудили доклад НБУ перед депутатами, и почти все они были единодушны в оценках: Гонтарева – плохой оратор, плохой глава Национального банка, но депутаты, которые высказались после ее выступления, еще хуже. Они не только не смогли затронуть самые важные темы, но и дали Гонтаревой 100 очков форы.

Выглядело это так: Гонтарева подробно рассказала, куда была потрачена львиная доля золотовалютных резервов, а после этого депутаты спрашивали, куда была потрачена львиная доля золотовалютных резервов. Уровень этой дискуссии, к сожалению, был таков, что теперь нет формальных оснований не только отправить главу центробанка в отставку, а ей как бы вообще нечего предъявить.

Но к этим «предъявам» я лично никак не могу отнести то, что люди требуют вернуть курс доллара к отметке 8 гривен, потому что у них, видите ли, валютные кредиты. Здесь даже медицина бессильна: никогда курс не будет 8, а долги надо отдавать. Правда, здесь есть проблема: поди ж ты эти доллары купи. Даже банк, которому я, предположим, должен по валютному кредиту, не продает мне доллары. Но и это не все: Нацбанк не в состоянии мне гарантировать не то что курсовую стабильность, а хотя бы минимальную определенность, так как официальный курс Нацбанка это то, что есть, но его как бы и нет одновременно, а есть еще курс банков, а есть еще курс черного рынка. В общем, все в курсе, то есть это известно каждому.

И все было бы вообще не страшно, если бы речь шла только лишь о просто людях: не хочешь продавать свои 100 долларов по курсу 16, когда на черном рынке 20, то это исключительно твои (мои) проблемы. Но дело в том, что в таких же условиях работает безналичный рынок валюты, где продают-покупают валюту такая же проблема с этим же сталкиваются экспортеры и –импортеры. И одно дело, когда речь идет о мелких партиях товара, которые очень далеки от звания критического импорта (или даже экспорта), и совсем другое дело, когда идет речь о крупных операторах таких отраслей и сфер, как нефтепродукты, автомобили, оборудование и так далее. Они настолько значительны, что их просто нельзя игнорировать.

Как известно, экспортеры обязаны продавать на межбанке 75% своей выручки, но НБУ административными методами удерживает курс покупки в районе 15,75 гривен за доллар с максимальным отклонением в обе стороны не более, чем на 5 копеек. Системные банки (по некоторым данным, первые 40 банков) были особо предупреждены, что шаг вправо или влево влечет за собой расстрел путем отлучения от валютных аукционов, на которых продаются жалкие 5 миллионов долларов в день. Но если бы весь рынок, включая черный, держался в таких же пределах (близких к ним) от этого курса, как и должно быть в теории, то вопросов бы не возникало ни у кого. Однако же курс перевалил за 20 при официальном – около 16.

Соответственно, продающий валюту несет колоссальные потери. Просто катастрофические. Да и что такое 5 миллионов в день, когда весь ежедневный оборот на межбанке обычно составлял до 250 миллионов долларов. Где же остальные деньги? Где-то, не будем показывать пальцем.

Банки в былые времена никогда особо не наживались на валютных спекуляциях. Когда курс гривни держался около 8 в течение бог знает скольких лет, эти спекуляции не давали большого навара. Если не ошибаюсь, в общей структуре доходов банков купля-продажи валюты занимала 1-3%. Но сейчас для банков настал звездный час – им давно не интересно давать кредиты по разумным ставкам, а торговать валютой - наоборот. При этом они же и являются основными игроками теневого валютного рынка, так как за определенную мзду часть сделки проводят по курсу НБУ, а другую часть – в кэше. Доигрались до того, что иногда курс наличного доллара ниже безналичного, да к тому же возникает дефицит гривни, что странно.

При этом заявки на покупку валюты крупные клиенты подают только под заключенные контракты, но чем больше сумма, тем позже эти заявки будут удовлетворены (до 6 недель, кстати) и не всегда в полном объеме.

В компаниях экспортеров и импортеров появилась еще одна разновидность валютного ада. Импортно-экспортные контракты между двумя компаниями оформляются по ими определенному курсу напрямую, а через банки они проходят по 15,75 гривен за доллар по приказу Гонтаревой. А что делать с полученной разницей? Эта разница оформляется как банковская комиссия, как процент на остаток, как скидки и еще черт знает, как. Комичность ситуации в том, что в тех компаниях, которыми владеют разные акционеры, особенно зарубежные, с трудом понимают, что вытворяют их украинские менеджеры. А когда понимают, хватаются за голову: с одной стороны, они соглашаются, что глупо на курсе терять деньги, с другой – в кошмарных снах видят свою годовую отчетность и радость встречи с налоговыми инспекторами.

В общем, в этом и состоит главная претензия к Гонтаревой, а не то, что она не хочет честным валютным заемщикам дать доллар по 8 гривен. И никто не даст. Но это вопрос не к ней, а к докторам.

Из курсовой проблемы проистекают и многие другие. Лишь за последние два месяца прошлого года разница между курсом НБУ и реальным курсом импортно-экспортных контрактов выросла с 25 копеек до 3,256 гривен и выше. То есть тот курс, который нарисовал себе НБУ, находится ниже рыночного почти на 230%. И эта разница растет. При ежедневных потребностях рынка в 150-250 млн долларов мы получаем курсовую разницу (между курсами рынка и Нацбанка) почти 6900-1500 млн гривен в день. Так что банкиры теперь могут позволить себе пить шампанское хоть каждое утро.

Иными словами, НБУ, что бы он ни говорил, не в состоянии повлиять на курс. Единственное, что дает Гонтаревой право гордится своими успехами – это обеспечение валютой Нафтогаз Украины. И все. Да, это существенный фактор, и Нафтогаз давно пора реформировать, как и весь газовый рынок. Но можно ли убивать целые отрасли только из-за одной недореформированной компании?

Такая «стабильная» курсовая политика автоматически ведет к:

- инфляции

- снижению темпов промпроизводства

- снижению ВВП

- безработице и так далее.

Где же выход? Чаще всего я слышу одну здравую идею: отказаться от фиксации курса, от сдерживания курса административными методами Нацбанка. Какой бы курсовой скачек за этим не последовал бы, рынок вскоре бы успокоился бы и работал бы по своим законам. То, что мы наблюдаем сейчас – это и есть свободное плавание валют, но с двумя гирями на ногах и чувством вины. Зачем?

Теперь позвольте привести очень важную цитату из выступления Гонтаревой в парламенте. Она длинная, но для понимания контекста ее важно прочесть до конца:

- Коли наприкінці вересня почалися нові коливання курсу гривні, ми вирішили, що ринок слід допомогти врівноважити. Якщо промисловість фізично знищена, то ні який курс гривні не допоможе експортеру стати конкурентоспроможним на зовнішніх ринках. Майже півтора місяця Національний банк втримував курс на стабільному рівні за рахунок адміністративних важелів та валютних інтервенцій.

Ми ввели жорстоке адміністративне обмеження, ретельну перевірку імпортних контрактів; заборонили дострокове повернення кредитів, ввели 75 відсотків обов'язкового продажу валюти. Ми навіть заборонили виплату дивідендів за кордон.

Також ми проводили щотижневі інтервенції за фіксованим курсом гривні на рівні 12,95 як для поповнення кас банків 100 мільйонів доларів на тиждень, так і для задоволення попиту імпортерів – 200 мільйонів доларів на тиждень.

За цей час НБУ витратив на підтримку гривні 1,3 мільярда доларів валютних резервів. І я впевнена, що це ми зробили правильно, тому що на той час паніка населення та бізнесу досягла піку, а очікування повномасштабної війни змушувала нас замислитися над екстраординарними діями, які центральні банки повинні вводити в разі війни, тому що воєнна економіка, на жаль, це не ринкова економіка.

Тому ми були вимушені запровадити ці тимчасові заходи. І ми ніколи не відмовлялися від ідеї гнучкого ринкового курсу гривні.

Как жаль, что депутаты не слушали, когда Гонтарева это говорила, иначе им следовало бы спросить: так где же этот гибкий рыночный курс?

И еще одна симптоматичная цитата из Гонтаревой:

- Коли на початку листопада ми побачили, що ситуація в економіці покращилася, коли ми замінили прогноз падіння ВВП з 9 відсотків до 7,5 відсотків, коли почали працювати наші експортери навіть в зоні АТО, коли домовленості по закупівлі газу на зиму вже були досягнуті та коли була обрана нова Верховна Рада цілком проєвропейська, Національний банк вирішив, не скасовуючи адміністративних обмежень, допомогти ринку знайти врівноважений курс, так званий еквілібріум. Тому ми започаткували щоденні валютні аукціони в розмірі 5 мільйонів доларів не для задоволення попиту імпортерів, а як інструмент пошуку цієї рівноваги. На жаль, ринок ще цю рівновагу не знайшов. 

Не будем спорить.