Популярная вирусология. Мужчина средних лет познакомится с народом, или Простая и доступная мантра

Среди вирусов сознания, оккупировавших мозг украинца, есть весьма уважаемые и заслуженные. Например, Вирус Страха. Он, подобно СПИДу имеет множество версий и, опять же, подобно этому заболеванию, приводит к самым разным внешним проявлениям. Предвидя критик

Среди вирусов сознания, оккупировавших мозг украинца, есть весьма уважаемые и заслуженные. Например, Вирус Страха. Он, подобно СПИДу имеет множество версий и, опять же, подобно этому заболеванию, приводит к самым разным внешним проявлениям. Предвидя критику, сразу оговорюсь, что, конечно же, Вирус Страха живет в каждом из нас и часто он даже необходим для нашей же пользы. Здесь речь пойдет о другом – болезнетворном – его воздействии.

Опять-таки, не претендуя на то, чтобы объять необъятное, поговорим лишь о политических проявлениях этого многоуважаемого вируса.  

Наследственное

Что уж там говорить, у украинцев есть исторические основания для страха. Впрочем, при ближайшем знакомстве с историей других, даже европейских народов столь любимые нами страдания не выглядят такими уж уникальными, но, тем не менее, они имеют право на жизнь. Одного Советского Союза с его политикой истребления собственного народа и, как правило, лучших его представителей, достаточно для того, чтобы такие основания считались уважительными.

Правда, в этом вопросе тоже не обошлось без вирусов, в частности, тут активно размножается и спекулирует деривативами вирус «генетической памяти». Это - сугубо журналистское изобретение, публицистическая гипербола, которая с некоторых пор вдруг самопроизвольно превратилась чуть ли не в научно доказанный факт. То есть многие почему-то считают, что страх перед сильными мира «сидит в генетической памяти» украинцев. Наука это никак не доказывает и не опровергает по причине того, что это бред. Страх «сидит» не в генах, он сидит в культуре украинцев, вот это - правда. Предвидя вопросы некоторых читателей, путающих культуру с вышиванками и рушничками, скажу, что речь идет о поведенческих стереотипах, которые, действительно, что называется, передаются «с молоком матери». Ребенок видит, например, как его папаша, столь грозный минуту назад, вдруг начинает заискивать перед каким-то дураком в форме или пыхатым дядькой в пиджаке. Он запоминает эти моменты как поведенческие ориентиры и тут уж ничего не поделаешь. Правда, в отличие от обрекающей на тупое бессилие и тупую бездеятельность «генетической памяти»,  с культурным наследством легко покончить. Для этого нужно просто а) знать, что такие механизмы существуют, б) вести себя достойно в любой ситуации.   

Тоталитаризм. «Они» и «я»

В том, что некоторые называют «социальным бессознательным» Вирус Страха живет в нескольких разновидностях. Остановимся хотя на двух основных. Первая имеет свои корни в тоталитаризме. Мне уже приходилось писать об удивительном парадоксе тоталитаризма, который упорно не замечают все страдающие по СССР пожилые и, что более удивительно, - молодые - трудящиеся. Все они ноют о «товарищеской взаимопомощи» и прочих благостях, которые якобы были при совке, забывая о том, что тоталитаризм  ликвидировал всякое самостоятельное и самородное «мы». Те, кто жил в СССР, думаю, меня поймут. Для тех, кто не жил, поясню. В СССР каждый человек был единицей какого-нибудь коллектива, а, как правило, – множества коллективов. Цех, отдел, жилком, домком, профсоюз, общество утопающих на водах и т.п, не считая октябрятию, пионерию, комсомол и партию. Отвертеться от участия в этих организациях было невозможно (кроме привелигированных типа партии). То есть, казалось бы, некое «мы» существовало и даже в избытке. Но парадокс в том, что это «мы» было орудием достижения Высшей Цели и, по сути, подавления всяческого «я». Те, кто побывал в СССР комсоргами и прочими общественными активистами, не дадут соврать – самодеятельность «снизу», мягко говоря, не поощрялась. Использовать организацию «по назначению» редко когда удавалось. Зато общественные организации активно использовались для давления на своих членов и проведения «политики партии». Иначе говоря, советский человек был одиноким и беззащитным существом, он жил в мире, где было только его маленькое «я» и всесильные, всемогущие и безымянные «они». «Мы», необходимое для кооперации и решения разнообразных повседневных задач, напрочь отсутствовало, как институт. Зато оно присутствовало в обычной, неформальной жизни – дружили тогда охотно, собирались большими компаниями – это правда. Правда и сейчас такое бывает, так что ныть тут особеннно нечего, но это уже другая тема.

Кстати, интересно, что развал СССР начался именно с этих многочисленных общественных организаций. Когда коммунисты уже напились крови и немного угомонились, выяснилось, что дела-таки обстоят не очень хорошо и нужно что-то делать. Тогда и возникла «перестройка», а начиналась она именно с того, что общественным организациям разрешили заниматься тем, для чего они формально существовали. Вот это коммунситов и погубило.

Так вот – Страх этого одиночества и бессилия «я» перед «они» присутствовал всегда. Правда, он активно вытеснялся, замещался и т.д. и т.п. Советский Союз работал как плохой психотерапевт самого отъявленного фрейдистского толка, рассказывая, что на самом деле все у нас хорошо. Результаты этой работы были иногда удивительны. Например, было достигнуто состояние, когда по поводу некоторых вещей просто не думалось. Ну отказывалась работать мысль в этом направлении, мозг просто выключался. Вот вам простой пример. Коммунисты учат нас, что все в мире диалектично и постоянно меняется, новые формы приходят на смену устаревшим. В то же время, ихний коммунизм самопровозгласился как конечная точка развития человечества. Ну ни бред ли? Так вот – простой вопрос – а что же будет после коммунизма? - никому не приходил в голову. То есть, он-то может и приходил, но голова делала вид, что она с ним не знакома, да это и не вопрос, а так, непонятно кто ходит тут. В общем, советский человек был счастлив, весел, сыт и обут, но назвать его психически здоровым я бы не смог. Страх лежал в самой основе существования этого человека.

Демократия. «я» или «они»?

Вторая разновидность нашего Вируса является прямым потомком первой. Когда прямое принуждение исчезло из политического арсенала и, хуже того, завелись выборы разного рода начальников, взаимоотношения «я» и «они» несколько изменились. Теперь стало считаться, что власти существуют для того, чтобы кормить, одевать и всячески ублажать трудящихся, а за это трудящиеся должны их избирать. Демократией это занятие является лишь формально, мы уже как-то писали об этом, но тем не менее, некое внешнее сходство имеется.

Эта трансформация создала новую разновидность Вируса. Эта разновидность заставляет человека считать, что только он один разбирается в происходящем, является патриотом Украины и точно знает, как выйти из кризиса. Ему мешают две вещи – все те же «они» наверху и другие «они», иногда именуемые «наш народ» внизу.

«Мы» так и не возникло, а «Они»   размылось и потеряло строгие очертания « дорогого Леонида Ильича, партии и правительства». При этом, «они» теперь не всесильны, не страшны-ужасны, теперь «они» являются воплощением всех пороков и объектом насмешек и издевательств нашего гордого «я». Единственная беда в том, что этих «они» слишком много, «они» окружают «я» повсюду, и этому «я» остается только улыбаясь разводить руками.

Можно сказать, что в Украине сложилась интересная политико-социальная модель. В ней есть «кратия», то есть власть, со своей вечно юной и беззаботной аэлитой, но нет демоса, то есть нет граждан. И «кратия» и «демос», когда их спрашивают, почему тут так неуютно живется, теперь показывают на «них». Это «они» во всем виноваты. Никто, правда, не знает, кто именно эти «они». Этот модифицированный советский страх называется страхом свободы, страхом ответственности за свою судьбу и судьбу своей страны.

Простая мантра

Интересно, что этот Вирус все-таки понемногу излечивается. Я как сейчас помню его форму, которая приводила к тому, что нормальный здоровый человек вдруг ни с того ни с сего начинал бормотать «эти уже наворовались, другие придут, опять начнут». Это заклинание повторяли все от мала до велика на выборах в 1994-м. Потом оно куда-то пропало, так как стало ясно, что «навороваться» невозможно. Затем ярко вспыхнуло и несколько лет радостно сверкало отчаянное «ну что я могу один?» Оно сильно поблекло и скукожилось, когда эти «одни» добровольно не сговариваясь вышли на Майдан и поразились своему количеству. Теперь Вирус существует в форме «с нашим народом нельзя....далее вставить, что именно». Я слышу это от политиков, политологов, банкиров, журналистов, таксистов, случайных попутчиков, бабушек у подъезда и даже гопников, если с ними душевно поговорить. То есть, он-то лично все понимает, он-то лично за все хорошее, но с нашим народом нельзя.

Я никак не могу найти этого народа. Очень хочу с ним познакомиться. Очень.

Ах, да, я же обещал мантру. Когда у вас возникнет позыв сказать что-то про народ, с которым «нельзя», встаньте перед зеркалом и повторяйте « с нашим...со мной...нельзя. Он...в смысле я...тупой. Он украдет..в смысле я украду. Он...в смысле я не понимает....Ему...в смысле мне...нужна только палка...» ну и далее, в меру фантазии. Смотрите прямо себе в глаза, дышите ровно, ноги на ширине плеч. Помогает.