Правовые позиции ВСУ: истина в непостоянной инстанции

Довольно часто в 2016 году доводилось наблюдать новости об отходе Верховного Суда Украины (ВСУ) от принятой ним ранее правовой позиции.

С одной стороны это показатель плюрализма мнений внутри суда, что нельзя не считать позитивом, а с другой – очередной показатель отсутствия возможности предоставлять качественные, стабильные и примирительные на практике выводы, негативность чего, безусловно, превышает весь возможный позитив.

И хотя в прежнем виде ВСУ работать осталось не долго, так как уже весной мы планируем увидеть новый Верховный Суд, стоит осветить наиболее интересные случаи непостоянства взглядов так называемой «четвертой инстанции».

Так, апогеем стала ситуация с правовой позицией касательно невозможности обжалования результатов аукциона (торгов) по продаже имущества должника в кассационном порядке, которая в кругу специалистов по банкротству считалась одной из самых резонансных в прошлом году.

19 октября 2016 года ВСУ при рассмотрении дела № 3-1165гс16 пришел к выводу, что нормы Закона Украины «О восстановлении платежеспособности должника или признании его банкротом» имеют преимущественный характер перед процессуальными нормами при рассмотрении дел о банкротстве, а потому нормы именно этого закона определяют те судебные решения, принятые в рамках этой процедуры, которые могут быть обжалованы в кассационном порядке.

По мнению ВСУ, статьей 8 указанного закона предусмотрены определенные особенности и ограничения в реализации права на кассационное обжалование судебных решений в процедуре банкротства, которые заключаются, в частности, в завершении рассмотрения вопроса о признании недействительными результатов аукциона по продаже имущества банкрота с завершением соответствующего апелляционного производства.

Уже 14 декабря того же года ВСУ высказал диаметрально противоположную позицию о том, что п равовая природа продажи имущества на торгах ( аукционе ) дает основания для признания ( при наличии оснований ) результатов таких торгов ( аукциона ) недействительными по правилам признания недействительными сделок , в том числе и на основании норм гражданского законодательства, а потому споры по их оспариванию могут быть преметом кассационного рассмотрения Высшим хозяйственным судом Украины.

И хотя первая позиция и продержалась всего-то два месяца, что стало своеобразным «рекордом», Высший хозяйственный суд Украины так и не применял ее, продолжая рассматривать дела данной категории. За указанный двухмесячный период вы не найдете в реестре судебных решения ни одного случая отказа в принятии кассационной жалобы к рассмотрению.

Фактические сложилась такая ситуация, когда принятые ВСУ правовые позиция или игнорируются вовсе, или же суды отходят от них по аргументированным причинам. Случаются даже такие случаи, когда некоторые судьи намеренно оттягивают принятие решение по делу до появления новой и уже вразумительной правовой позиции, так как действующая не позволяет принять справедливое решение.

Примером может быть позиция ВСУ касательно исчисления сроков исковой давности в спорах о взыскании страхового возмещения вследствие ДТП. При рассмотрения дела указанной категории ВСУ в постановлении от 11 ноября 2015 года (дело №309цс15) пришел к выводу о том, что поскольку о нарушении своего права и лице, нарушившем его истец узнает в день наступления ДТП, то именно с того дня, когда такое ДТП произошло, в результате которого поврежден автомобиль истца и ему нанесен ущерб, и именно с этого времени у него возникло право требования как к непосредственному причинителю вреда, так и к страховой компании, ответственной за последнего.

Абсолютно спорную позицию суды не восприняли. В этом случае в реестре судебных решений вы найдете больше решений судов, в которых описаны аргументы отступления от такой позиции, нежели ее применения, что легко об ъ яснимо.

На момент ДТП будущий истец не может владеть информацией о виновнике ДТП, так как этот факт подлежит установлению исключительно в рамках рассмотрения судом материалов админправонарушения, нет так же факта нарушения прав истца со стороны страховой компании, так как на момент ДТП обращения в страховую компанию может еще не последовало, а последняя может осуществить выплату на протяжении 90 дней с момента получения заявления от пострадавшего.

На осознание ошибочности указанных выводов и принятие противоположной позиции ВСУ потребовалось чуть более семи месяцев. 29 июня 2016 года при рассмотрении дела №6-192цс16 отошел от своей ранее принятой позиции и пришел к выводу, что право лица на обращение в суд с требованием о защите своего гражданского права возникает (и соответственно течение исковой давности начинается) с момента, когда право этого лица нарушено (лицо узнало о нарушении своего права), то есть с момента отказа страховщика в выплате страхового возмещения.

Как видим, подходы к вопросу определении исковой давности в делах о возмещении ущерба вследствие ДТП в течение 7 месяцев разнились кардинально, при том, что если сравнить с теми же делами о банкротстве сложным и неоднозначным его не назовешь,  при том, что рассматривала его в обоих случаях коллегии на 80% состоящие из одних и тех же судей. При том, что каких-либо законодательных изменений в этом вопросе не происходило, ну, наконец, и еще при том, что коррупционной составляющей, из-за малозначительности таких споров, здесь не сыскать.

А что же остается. А остается только одно, что причиной такой изменчивости является неумение быть тем органом, который должен был вносить ясность в правоприменительную практику. На деле же происходило вовсе обратное.

При всем при этом, в вышеописанных примерах речь шла все-таки о вопросах материального характера: дела о банкротстве и взыскании страхового возмещения не назовешь в большинстве своем судьбоопределяющими для человека.

Чего не скажешь об уголовном судопроизводстве, в котором судьям как раз крайне важно иметь под рукой ориентиры, позволяющие принять решение, максимально сбалансированное между интересами государства и правами обвиняемого. Именно здесь может быть допущена самая неисправимая из судебных ошибок, стоящая человеку безвозвратно потерянного времени, сломанной судьбы, а иногда и жизни, что наиболее страшно.

На фоне такой проблематики определенную иронию вызывает находящийся на рассмотрении в Верховной раде Украины законопроект № 5136 “Про внесення змін до деяких законодавчих актів України щодо започаткування реальної реформи судової гілки влади”, авторства народного депутата С.В. Власенка. Данным законопроектом  предусматривается, в частности, возможность судьям выбирать из существующих и разных по существу правовых позиций ВСУ ту, которая по его мнению является более аргументированной, указав при этом в решении о существовании других правовых позиций, с изложением причин несогласия с ними.

Процесс написания решения таким образом превращается в весьма занятную процедуру поиска всех существующих позиций ВСУ по конкретному вопросу и осмысления их несостоятельности. Практически научный труд.

Очевидно, что при данном подходе абсолютно нивелируется и доводиться до абсурда понятие правовой позиции. Какова ценность той или иной выработанной правовой позиции, если на уровне того же суда, а следовательно имеющая такую же «силу», существует одна или несколько противоположных позиций.

К тому же, что немаловажно, наличие возможности применения разных подходов к толкованию одних и тех же норм права, будь-то процессуальные или материальные нормы, является существенным коррупционным риском.

При всей очевидности проблематики, руководство ВСУ в лице Председателя суда Ярослава Романюка ратует на вольность судей при отступлении от правовых позиций ВСУ. Вот выдержка из интервью господина Романюка в сентябре 2016 года:

«…И з последних споров достаточно вспомнить хотя бы постановление от 16 декабря 2015 года по делу № 6-2510цс15, в котором все три профильные палаты ВСУ: гражданская, административная и хозяйственная, рассмотрев дело на общем заседании, в который раз акцентировали внимание на правовой позиции ВСУ относительно подсудности земельных споров. Но административные суды, и Высший административный суд Украины в том числе, продолжают их считать административными, рассматривают по сути и игнорируют правовое заключение ВСУ, формально ссылаясь в судебных решениях на использование своего права отойти от позиции ВСУ. Если и в новом ВС сохранится такая правовая «культура», исправить ситуацию будет крайне сложно. »

Как видим, по мнению Председателя ВСУ правовая «культура» отступления от позиций ВСУ не должна иметь место вообще, ну и в новом Верховном Суде (ВС) особенно.

Сложно не согласиться, но с некоторыми оговорками. Безусловно, обязательность правовых позиций суда последней инстанции, коим и станет ВС, должна иметь абсолютный обязательный характера, дабы и выполнять свойственные ей функции правоприменительного толкования, но при условии принятия таких позиций на уровне определенного суда ВС и наделения таких позиций более стабильными временными характеристиками, с обязательностью применения их для самого ВС.

Возможно, во что искренне и хочется верить, по результатам работы нового Верховного Суда необходимости в каких либо процедурных особенностях формирования правовых позиций не будет, и позиции суда станут теми надежными столпами и источниками судебной практики, позволяющими с большей долей вероятности прогнозировать исход судебных дел.

Глядя на список кандидатов, отобранных для отбора на должность судей ВС, и находя там фамилии действительно достойных и опытных коллег, надежда не кажется безосновательной.