Собеседования в Генеральной прокуратуре. Кто пришел?

Я буду очень нескромным, если скажу, что у меня как-то сложились хорошие отношения с заместителем генпрокурора Украины Давидом Сакварелидзе, но я, пользуясь этим добрым расположением, бываю на его собеседованиях с кандидатами в новый департамент реформ, и мне даже было позволено задавать вопросы.

Первый раз несколько дней назад Давид проводил собеседования с действующими сотрудниками прокуратуры. Как это ни странно, среди них были те, кто не только мог четко и точно сформулировать проблемы прокуратуры как таковой, а и видел их логичное решение. Но, увы, большая часть прокурорских работников среди главных причин всех бед называли свою маленькую зарплату – это первое в их списке того, что следовало бы изменить, дай им возможность поруководить. И хотя нищенские зарплаты – это действительно ужасно, не все понимали, что начинать нужно не с этого, так как зарплата по отношению к реформам вторична и является следствием, а не залогом.

Затем я посмотрел, как проходит собеседование с кандидатами на позиции сервис-менеджера и специалиста по PR. Тут картина была совершенно другой, так как эти люди по большей части никогда не работали в прокуратуре.

Этим собеседованиям предшествовал ряд тестов на общие знания, абстрактное, логическое, математическое мышление, и тесты по специальности. Тесты разработаны авторитетной компанией, которую я не буду называть, потому что еще не получил согласия. А в кабинет Сакварелидзе попали те, кто набрал больше баллов.

Так выглядят общие результаты тестов. На собеседование допускается первая десятка

И в этот раз я увидел существенное отличие между теми, кто работает в прокуратуре, и теми, кто пришел не из этой системы. Я увидел молодых, но при этом опытных и весьма профессиональных людей. Некоторые из них хотят перейти в Генпрокуратуру с очень высокодоходных должностей из крупнейших компаний с мировым именем, которые я тоже не могу назвать по причине конфиденциальности. Но прошу поверить мне на слово, что это были люди высокого профессионального уровня. 

Практически каждый из них них, включая тех, кто имел более скромное резюме, четко представлял себе проблемы прокуратуры и пути их решения. Как минимум, они грамотной речью формулировали свое видение будущей прокуратуры. Например, кандидаты на должность сервис-менеджера отчетливо представляли, как следует работать с гражданами, которые придут в общественную приемную прокуратуры, как их встретить, как с ними разговаривать, как им помочь. Насколько я понял, Давид пытается сделать то, что было сделано в Грузии с Домами юстиции. Вообще все украинские грузины, которых я знаю, придают работе с гражданами огромное значение.

Поразительной была мотивация этих людей. Здесь следует отметить, что им будет предложена настолько маленькая зарплата, что я усомнился, выживут ли они. Скажу лишь, что у самого Давида зарплата 6500 гривен. Можете представить, какая будет зарплата у сервис-менеджера. И еще бывая в Грузии и разговаривая с ныне покойным Кахой Бендукидзе, я знал, что у грузин было велико желание перемен, поэтому они начинали с зарплаты в 30 долларов, но хотели стать частью этих перемен. Но я и представить себе не мог, что в 2015 году в Украине найдутся люди, которые готовы на такие же лишения. Но я верю им, также, как верю волонтерам, тянущим на себе войну. На вопрос Давида, как они собираются выживать, они отвечали, что их будут поддерживать родители, мужья, жены. То есть они не врали, не увиливали, не хитрили, а говорили правду – их семьи готовы потерпеть. У одного из кандидатов есть свой собственный маленький онлайн-бизнес, поэтому его не испугала зарплата. Другой кандидат занимает одну из ключевых должностей в крупной западной компании. Судя по его резюме, он принесет большую пользу Генпрокуратуре, но у него высокая зарплата - как он будет работать за меньшие деньги? Этот человек ответил, что его поддержит супруг, который, собственно, и настоял на этом собеседовании. Правда, каждый из них надеется на то, что так будет не вечно. И Давид сам тоже не сможет долго жить на свои сбережения, это понятно. В этом смысле он тоже мотивирован менять систему, и как можно скорее.

Главный мотив этих людей – не деньги. Я отношу себя к тому типу людей, которые в этих вопросах, в общем, лишены всякой сентиментальности. Но когда молодой, образованный человек, имеющий опыт, грамотную речь, четкое видение своей работы говорит о том, что хочет стать частью перемен, я в это верю. Еще раз повторю – я поверил буквально каждому, а их было более двадцати. Тот, кто узнавал о размере зарплаты уже в кабинете Давида, уходя искренне желали ему удачи. И я верил в эту искренность. Потому что это и было искренне. У них в глаза читалось «со мной или без меня сделайте что-то хорошее».

Я никогда не понимал тех, кто стремится попасть на госслужбу. Тех, кто воспринимает госслужбу как способ обогащения, я понимаю прекрасно. Но эти… Они объясняли свое желание работать в прокуратуре стремлением контактировать с людьми (многие из которых, на самом деле, просто невыносимы), и не просто контактировать, а помогать, решать их проблемы. Для меня это что-то фантастическое, но я им верил. 

Некоторые из пришедших были очень сильно возбуждены, потому что не могли поверить в то, что это настоящий конкурс, что они здесь оказались не за взятку, не по блату, что у них действительно есть шанс. Кто-то из них даже признался, что уже неважно, возьмут его или нет, главное, что он увидел это своими собственными глазами. Я не преувеличиваю.

На какой-то момент я воспринял как личную трагедию тот факт, что Давид сразу признался одному из кандидатов, что не возьмет его на работу, потому что у этого кандидата хоть и украинское гражданство, но грузинская фамилия. Сакварелидзе сказал мне потом, что, если бы он принял на работу грузина, его могли бы обвинить в кумовстве, землячестве, коррупции, блате и так далее. Я предложил быть свидетелем того, что никакого землячества не было, но это не сработало.

В общем, вы видите, что я пребываю в возбуждении, чересчур оптимистично, хотя должен быть настроен скептически. Но прошу заметить, что меня восторгает не начальство Генпрокуратуры, а люди, которые хотят качественных перемен и готовы приложить к этому свои усилия и навыки, не требуя взамен многого. Одна девушка так и сказала: «Я не могу воевать, но я могу быть полезной здесь». Наверное, я еще не все знаю о своем народе.