Под сенью мотивов древних майя: аналогии к 30 лет независимости Украины

События в жизни человека бывают разные. В конце концов, вся наша жизнь из них и состоит. По силе своего воздействия на личность, они могут прямо-таки потрясти ее, оставаясь с человеком навсегда. И, неизвестно как, воздействовать на всю дальнейшую жизнь. 

Вадиму еще с детства, буквально в ранние школьные годы, пришлось слышать про феномен человеческого сознания, возникающий буквально при угрозе жизни. Он даже не помнит, откуда слышал про него. Но, по крайней мере, знал, что в такой ситуации перед человеком вихрем проносится вся его жизнь.

Потом, когда он повзрослел, его старший брат рассказал про такой случай, произошедший лично с ним. Их семья в те годы жила в большом красивом, достаточно цивилизованном городе, через который протекала широкая река Прут. Периодически их пацанячья компания договаривалась купаться там. Река была в принципе спокойная, но местами с неожиданными водными завихрениями. Брат к тому времени, несмотря на его, в общем-то,  малолетство, имел уже не простой жизненный опыт. Ему даже пришлось побывать под авиационными бомбами – их железнодорожный эшелон в 1941 году при эвакуации в Казахстан попал под авиа налет фашистских самолетов. Кстати, вся семья практически всю жизнь помнила этот эпизод.

Когда купался, его стало затягивать в водоворот. Он уже почти захлебывался. Водой стали наполняться его легкие. Перед ним вихрем, колдовским калейдоскопом, пронеслась вся его жизнь, все его родные и дорогие ему люди. И даже те (к его удивлению, как сам потом говорил), которых видел лишь однажды. Он как бы прощался с ними. Очевидно, весь его жизненный опыт, даже и с тяжелыми происшествиями, вызвал в нем такую бурю эмоций. Он выплыл, сумел преодолеть засасывающую тягу водоворота. Но происшествие осталось, с ним навсегда.

События в жизни человека, оставаясь внешне совсем непримечательными, могут быть связаны не только с эмоциональным всплеском, как реакция на опасности, но и с обычной жизнью, затрагивая некие эмоциональные струны души, и вызывая толчок  рефлексии. Так произошло, когда спустя много лет столкнулся в фейсбуке древнюю перуанскую мелодию хорошо знакомой ему пан-флейты. Она затронула воспоминания прошлого, и соединила их с реальностью сегодняшнего, а может быть и будущего.

Начало всей этой истории уходит в годы прекращения существования Советского Союза, в канун провозглашения независимости Украины. Тогда он, еще молодой преподаватель, был куратором землячества перуанских студентов. Участвовал с ними в подготовке концерта, посвященного искусству и культуре республики Перу, наследнице загадочной цивилизации индейцев, древних инков.

В сопровождении знаменитых на весь мир музыкальных инструментов, перуанской флейты и пан-флейты, ребята с обожанием и легкой грустью давно не видящего своего дома человека, рассказывали о далекой родине. Ему и раньше доводилось встречаться с этим, одним из древнейших, известных человечеству музыкальным инструментом, панафлаута на языке древних майя. Но то, что он услышал тогда, вообще захватило его воображение.

Ребята отнюдь не профессионалы, но отсутствие мастерства дополняло им искренность и старательность исполнения. Такое сочетание зачастую даже более ценно, чем просто высокое качество игры, но без душевного подъема. Концерт настолько покорил его, что с тех пор Вадим не мог оставаться равнодушным к перуанской флейте и музыке древних инков. Навсегда влюбился в нее, оставаясь вечным ее поклонником и почитателем.

Прошло много десятков лет, и он увидел в Мариуполе, в 2016 году, одного из бывших своих перуанских студентов. Неузнаваемо преобразившийся бывший подшефный, умудренный жизнью и опытом, с радостью встретил своего бывшего куратора. Российско-украинская война уже несколько лет терзала тело государства, в котором он получил образование и путевку в жизнь. И у него сформировалось свое видение на нее.

Со словами поддержки обратился к Вадиму с убеждением, что Украина справится со своими сложными временами. Говорил, что война, навязанная ей, является типичной для разваливающейся империи. Перу и Боливия тоже оказались в такой же ситуации, при распаде испанской империи. С убеждением говорил, что наша нынешняя война – типичное последствие развала империи. То же было и при окончании испанского владычества. И что украинцы приобретут желаемую независимость, но для этого придется напрячься.

Процесс распада империй всегда сопровождался катаклизмами, большими людскими потрясениями, оказывающимися как бы платой за  удовлетворение их национальных устремлений. Степень таких потрясений напрямую определялся особенностями империи – континентальная она, либо морская. Заморские исторически возникали несколько ранее континентальных, и процесс их распада оказывался менее кровопролитным, и более динамичным.

Взять, например, британскую империю, возникшую в XVI в., и пережившую отсоединение от нее колониальных территорий в Северной Америке, Африке, Азии. В средине XIX потребовалось всего несколько лет для войны США с Англией, чтоб освобождение от колониальной зависимости состоялось.

Есть, правда, исключения и для морских империй. Последствия распада испанской империи, возникшей в середине XIV в., особенно мучительно проявлялись в 20-м столетии, перед второй мировой войны. Восприятие современниками последствий краха этого имперского образования, замечательно описано у Карлоса Сафона, в книге «Тень ветра». Его произведения читают в 45 странах мира на свыше 40 языках.

Роман охватывает период от  начала гражданской войны в Испании и до завершения Второй мировой войны. При чтении у Вадима иногда возникало мистическое удивление от того, насколько обстоятельства, предшествующие испанским военным действиям и сопровождающие их, оказались похожими борьбе за независимость его государства.

Континентальные распадаются с большими человеческими жертвами. Крушение их происходит более кровопролитно. В частности, Османская до сих пор тревожит человечество попытками восстановить былое величие, как, например, современная турецко-греческая война на Кипре.

В принципе, империалистическое устройство мира оказалось завершенным в конце Первой мировой войны. И только Россия до сих пор продолжает исповедовать свои территориальные устремления, притязать на исключительность и подчинение других государств. Очень часто говорят, что это последняя империя в мире. Из Первой мировой войны Россия вышла с потерями своих территорий – утратой Финляндии, Прибалтики, Польши, а также некоторых других мест и регионов. История существования ее правопреемника, РСФСР, характеризуется непрерывной чередой войн, направленных на восстановление России в прежних границах. Они возникли в первые же годы существования Советов. Такой была война с Польшей в 2018 г., затем чуть позже, через 20 лет, с Финляндией. С момента развала СССР территориальные утраты России оказались еще ощутимее. От нее отошли целые республики. И оснований для попыток восстановления РФ в прежних границах царской России стало еще больше.

Следует обратить внимание на чрезвычайную распространенность идеи имперскости у населения России. Вадиму как то попались обобщения научных исследований о причинах победы большевиков в октябрьском перевороте 2017 г. Выводы удивили его – элита российской армии, офицеры и генералы, вначале не поддержали новую власть. Более того, осуждали и не одобряли ее. Но прошло немного времени, и  они приняли сторону большевиков, помогли им подавить вооруженное сопротивление захвату власти во всей России. Оказывается, они ностальгировали по прошлому государственному величию, и старались противодействовать его разрушению. Считали, что поражение большевиков приведет к потере былого государственного величия России. Что потом стало с таким решением – это другой вопрос. Но они помогли.

Вадим в свое время увлекался (как и большинство молодежи тогда) фильмами БРАТ, БРАТ-2 с Сергеем Бодровым, где демонстрировалось возрождение   рыночной действительности государства. Но однажды его поразила мысль – все они ностальгируют о прошлом. Герои постоянно говорили «какое государство потеряли!» Буквально, все высказывания героев являются причитаниями по ушедшему в Лету государству, слезными жалобами по утрате былого, прежнего, величия государства, естественно России.

Но что говорить о Бодрове, если тягой к сохранению империи страдал даже первый Президент РФ. Даже в годы, когда Россия как бы демонстрировала попытку создать демократическое государство, идея имперскости оказывалась неистребимой. Борис Ельцин говорил: что наше, то наше. А что не наше, то еще посмотрим.

Тем не менее последняя империя, Россия, ею и остается. Другое дело, сколько времени понадобиться на то, чтоб она почила в Бозе. И какие должны быть усилия людей на этот процесс. Это все вопросы, ответы на которые даст только время, и действенность наших устремлений на отстаивание независимости Украины.