Мысталкиваемся с феноменом сформировавшегося классового сознания, в которомосознанные государственной бюрократией собственные интересы противопоставляютсяинтересам общества, (директор Института социологии РАН М. Горшков)
Мыпривели эту цитату для того, чтобы вы могли понять мотивы, которымируководствуются современные чиновники и которые являются основной движительнойсилой в их нормотворческой и правоприменительной практике. Чем больше чиновникговорит о государственном интересе - тем больше в предлагаемых реформах еголичного интереса. Ярким примером тому в Украине является государственноерегулирование судебно-экспертной деятельностью, которое за годы независимостистало более бюрократичным и от того менее демократичным, нежели было втоталитарном Советском Союзе.
В процессуальномзаконодательстве УССР вообще не было понятия судебный эксперт. Действовавшие натот момент процессуальные кодексы (ГПК, КПК и АПК) оперировали понятием«эксперт». При этом каких-либо специальных законов, регулирующих деятельностьэкспертов в этих процессах, кроме вышеупомянутых кодексов, не было. Неизвестно кому из украинских чиновников (илидепутатов) пришла в голову мысль о том, что к процессуальной регламентациинеобходимо добавить еще и специальный закон, который бы регламентировал самуобласть экспертного обеспечения правосудия. При этом, принятый в 1994 году ЗаконУкраины «О судебной экспертизе» создал больше проблем, чем было до егопринятия.
Так, до1994 году не было специальной процедуры аттестации экспертов, которые неработают в штате государственных экспертных учреждений. Любой специалист,обладающий специальными познаниями в той или иной области, мог быть привлечен вкачестве эксперта судом, лицом, осуществляющим предварительное (сейчас,досудебное – прим. авт.) следствие или органом дознания. В практике автора этойстатьи были случаи, когда ему, как следователю органов внутренних делприходилось привлекать в качестве экспертов, инженеров по безопасностидорожного движения, инженеров-экспертов СТО и даже председателя городскогонумизматического общества. Причем, эти специалисты автоматически получалистатус эксперта (в смысле современного украинского законодательства - «судебногоэксперта») после вынесения следователем двух процессуальных документов:постановления о назначении судебной экспертизы с указанием лица, которомупоручается ее выполнение и протокола об ознакомлении этого лица с правами иобязанностями эксперта. Так было до 1994 года.
В 1994году кому-то в голову пришла далеко идущая, как потом оказалось, идея, основнойсмысл которой - законодательно регламентировать порядок подготовки и аттестациилиц, желающих получить статус судебного эксперта. После этого, понятие«судебный эксперт» постепенно перетранформировалось из процессуально-статусногов квалификационное. Если ранее данное понятие обозначало процессуальный статуслица, обладающего специальными познаниями, то с введением законодательно регламентированногопорядка аттестации таких специалистов, понятие «судебный эксперт» сталообозначать, прежде всего, подтвержденную государственным органомсоответствующую квалификацию.
Прикажущейся прогрессивности такой трансформации, это нововведение сталокатализатором кризиса, а затем и коллапса в судебно-экспертной области. Основной причиной этому послужилонеосуществимое с точки зрения логики и здравого смыслы желание регуляторов«объять необъятное». Сфера человеческойжизнедеятельности настолько обширна, что практически невозможно предугадать в какой именно области знаний можетпонадобиться специалист, который бы помог суду решить тот или иной вопрос,требующий специального познания. В криминалистической практике были случаи,когда в качестве эксперта в уголовном процессе участвовал ремесленник, плетущийкорзины из лозы, или кузнец, изготавливающий хозяйственный инвентарь. Стремительное развитие научно-техническогопрогресса привело к тому, что сегодня в судебных процессах может возникнуть потребность вспециальных знаниях в области космоса и нанотехнологий. Применявшаяся всоветское время (без оглядки на факт наличия квалификационного свидетельствасудебного эксперта) процедура свободного привлечения судом в качестве экспертанеобходимого специалиста, позволяла без особых проблем разрешать такиеситуации. Созданная же в Украине после 1994 года система экспертногообеспечения правосудия, наоборот, сделала разрешение таких ситуацийпроблематичным и максимально забюрократизированным.
Так, дляаттестации судебного эксперта той или иной специальности, по смыслу украинскогозаконодательства, необходимо: во-первых, наличие такой специальности вспециальном перечне, во-вторых, наличие не менее двух специалистов, которые быподтвердили уровень знаний своего коллеги, желающего такую специальность получить.В связи с этим возникают следующие вопросы: что делать суду, если такойспециальности в перечне минюста нет, а также – каким образом может бытьаттестован эксперт, являющийся единственным специалистом в своей области? Исамый главный вопрос – какую общественно полезную цель преследуют эти бюрократическиепроцедуры, если суд, к примеру, не сомневается в компетенции привлекаемого вкачестве эксперта специалиста? Даже оставленная законодателем лазейка,позволявшая ранее суду прибегать к услугам неаттестованного эксперта, в светепоследней редакции Закона Украины «О судебной экспертизе» также блокируется,так как часть 3 статьи 7 данного закона закрепляет требование обязательнойаттестации и регистрации используемых при проведении экспертиз методик. Такимобразом, даже привлечение судом уникального в своей области (и при этом, «нереестрового»)эксперта ставят под сомнение его выводы в силу того, что используемые имметодики должны быть вначале проаттестованы и зарегистрированы всоответствующем реестре методик.
Какговорится, здравый смысл здесь отдыхает. В силу последних новелл всудебно-экспертном законодательстве, тотальной аттестации подлежит все – дажеранее открытые и всеми признанные законы физики, математики, химии и другихотраслей науки.
К чемупривело желание «государевых людей» от судебной экспертизы регулировать всех ився, можно увидеть на ряде красноречивых примеров, показывающих абсурдность инелепость созданной ими регуляторной системы.
Так, даннаясистема позволяет «регуляторам», как бы по мановению волшебной палочки делатьиз «бездаря» специалиста высшей квалификации, коим, по логике вещей, и долженбыть судебный эксперт. Таким же образом, созданная система позволяет, водночасье, признанного всеми специалиста превращать в «ничто», аннулируя егоквалификацию судебного эксперта. Современная отечественная практика изобилуетслучаями, когда свидетельства экспертов, чьи имена известны не только вУкраине, но и за рубежом, были аннулированы сразу же после их увольнения из институтовсудебных экспертиз. При этом, по логике «регуляторов», для того, чтобы иметьправо продолжать и далее заниматься своей профессиональной деятельностью начастнопредпринимательской основе, этим людям необходимо пройти аттестацию исдать квалификационный экзамен. Причем, как правило, экзаменаторами являютсялица, ничем особым в данной экспертной области не отличившимся, а в ряде случаееще и ранее бывшими в «подмастерьях» у аттестуемых.
Помимоэтого, немаловажную роль в удержании «реестровых» экспертов в повиновении,играет система периодических переаттестаций, без которой свидетельства, азначит (по мнению чиновников-волшебников) и квалификация, теряют свою силу. Вряд ли кто-то из них будет вести себянезависимо и нейтрально, если ему позвонят из Минюста и попросят о конкретномрезультате те лица, которым эксперт завтра (или чуть погодя) будет сдаватьэкзамен, подтверждая, таким образом, свое права и дальше называться судебнымэкспертом.
Не менееэффективным коротким поводком оказался и придуманный «регуляторами» контрактдля директоров научно-исследовательских институтов судебных экспертиз. Ввидусвоей непродолжительности (1- максимум 2 года), он оказался хорошиминструментом для давления на руководителей подчиненных Минюсту государственныхэкспертных учреждений. При этом, изобретеннаячиновниками контрактная система, противоречит духу и букве Закона «О науке инаучно-технической деятельности», предусматривающего выборный характердолжности руководителя научно-исследовательского учреждения.
Из-занеуемного желания все контролировать и регулировать, чиновники Минюста идут напрямое нарушение ими же пролоббированного Закона «О судебной экспертизе»,статья 13 которого дает судебным экспертам право проводить экспертныеисследования для физических и юридических лиц на договорных основах. Так, дабыэксперты государственных экспертных учреждений не могли воспользоваться этимправом, в последнее время все чаще и чаще руководители этих учреждений создаютдля своих подчиненных различные препоны, как в виде незаконных приказов озапрете «совместительской» экспертной деятельности, так и в виде измененнойформы свидетельства судебного эксперта, прописывая в нем различного родаоговорки, не позволяющие использовать удостоверение в «неинститутских»экспертизах.
Благодарятакой практике, фактически оказались заблокированнымитранспортно-трасологические исследования, проводимые экспертами по запросузаинтересованных лиц, и прежде всего, страховых компаний. Ввиду постояннорастущей загруженности институтов судебных экспертиз, такие исследования всечаще в последнее время проводили негосударственные экспертные организации. Приэтом, из-за отказа минюста аттестовать по этой специальности экспертовнегосударственных структур, лишь использование институтских специалистовпозволяло каким-то образом удовлетворять растущий спрос на такие исследования.Дабы и эта золотая рыбка не проплыла мимо «заинтересованных регуляторов», былорешено не «пущать» государственных экспертов на вольные хлеба. Логикарегуляторов проста, как мир: хочешь работать вне института – получи «негосударственноеквалификационное свидетельство», но по транспортной трасологии ты его неполучишь, потому что данная специальность для негосударственных экспертов –закрыта. Прям как у почтальона Печкина - «Я Вам посылкупринес, но я вам ее не отдам, потому, что у вас документов нету».
Здесь,регуляторы используют во всю, ничем и никем, не обоснованную норму закона озапрете негосударственным экспертным структурам заниматься криминалистическимиэкспертизами. Что же такого страшного и тайного в криминалистическихэкспертизах, что ими нельзя заниматься никому, кроме государственных экспертов?И по каким, именно, признакам транспортная трасология сталакриминалистической?
Еслиопределять криминалистическую экспертизу по виду процесса, в котором онапроводится (криминалистический – от слова криминальный), то экспертноеисследование, производимое не в рамках уголовного процесса, никаким образом подэтот критерий не попадает. Если же определять криминалистическую экспертизу повиду используемых ею методов (как это любят делать регуляторы от Минюста), товначале необходимо дать определение этим самым методам.
Скольконе рылся автор этих строк в интернете, но так и не смог найти определениекриминалистических методов исследования. В то же время, в предметекриминалистики четко описаны методы криминалистики, представляющие собойспособы познания действительности, изучения явлений и решения конкретных задач.При этом, эти методы полностью идентичны тем методам, которые используются влюбой другой области человеческого познания. Исключение представляют собойлишь, так называемые, технико-криминалистические методы, являющиеся результатоминтеграции естественно - научных, технических икриминалистических знаний. При этом, и эти методы, как известно, могутиспользоваться в экспертных исследованиях, по своему определению не относящихсяк криминалистическим исследованиям. Например, методы спектрографии, наряду скриминалистическими экспертизами, широко используются в физике и химии.
Ну и самый главный вопрос, на который у регуляторов вряд линайдется ответ. В чем именно кроется уникальность криминалистических методов,не позволяющая ими пользоваться экспертам негосударственных структур? Или захранение и использование спектрографа, микроскопа и других приборов,используемых криминалистикой, у нас в стране предусмотрена уголовнаяответственность?
Таким же образом, у минюстовских чиновников нет ответа и назарегулированный ими же «донельзя» вопрос о специальном высшем образовании дляэксперта. На вопрос автора этих строк о том, какое же специальное высшееобразование должно быть у эксперта, занимающегося дактилоскопией илибаллистикой, управление экспертного обеспечения правосудия ответило, что неимеет полномочий по толкованию действующего законодательства. Но это никак непомешало чиновникам того же управления в «сводобно-толковательной форме» (ниодин нормативно-правовой документ такой классификации не предусматривает)отнести транспортную трасологию к криминалистическим видам экспертиз.
Результатом чрезмерной чиновничьей активности судебно-экспертнаядеятельность зашла в логический тупик, примером чему служат, ставшие обыденнымявлением, нарушение процессуальных сроков, возникающие тут и там коррупционные скандалы,а также полный застой в области развития экспертной методологии.
Актуальность возвращения этой области в цивилизованное руслообуславливается также и принятым недавно новым уголовно-процессуальнымкодексом, заметно либерализовавшим процессуальный порядок назначения экспертиз,расширив при этом перечень субъектов, которым такое право предоставлено. Присохранении нынешней системы судебно-экспертной деятельности, новеллы нового УПКмогут остаться лишь декларацией, так как без расширения перечня субъектов этойдеятельности право защитника или самого обвиняемого назначить экспертизу будетзаблокировано перечнем «реестровых» экспертов, которых вряд ли можно назватьнезависимыми, несмотря на декларируемые в действующем «судебно-экспертном» законепринципы. Об этом мы уже достаточно много говорили выше. Единственно возможными исторически оправданным (коль мы так стремимся в цивилизованную Европу)является либерализация этой области путем отмены действующего Закона «Осудебной экспертизе». Ни в одной из стран Европейского Союза подобного законанет вообще. В Германии, например, судебным становится эксперт, приведенныйсудом к присяге. При этом, каждая из сторон процесса (как уголовного, так игражданского) может самостоятельно провести по делу необходимую экспертизу, аконкуренция нескольких экспертиз – является достаточно обыденным для судебнойпрактики Германии делом. Для удобства суд может, конечно же, воспользоватьсяодним из отраслевых реестров, в котором представлена информация о лицах,обладающих специальными познаниями (например, реестр торгово-промышленной илиремесленной палат). Тем не менее, сам факт нахождения в этом реестре не даетникаких преимуществ перед специалистами, которые в нем не значатся.
В Украине имеется масса общественных организаций и разного видаассоциаций, объединяющих специалистов той или иной области (например,оценщиков, аварийных комиссаров, сюрвейеров, лосс-аджастеров, аудиторов ит.д.), которые по определению могут давать суду свои заключения по вопросам,требующим специальных познаний. Поэтому, необходимо вернуть суду (и другимучастникам процесса) право выбирать себе эксперта, не загоняя их в прокрустоволоже реестров «заранее правильных экспертов».