Несколько уроков от гения (продолжение)
В предыдущем посте япредложил учиться у Льва Николаевича Толстого отношению к работе. Его главным«бизнесом» было писательство, но он не ограничивал себя литературой. Следующийурок мог бы объяснить, как писателю удавалось поддерживать внутренний интерес напротяжении всей его долгой творческой жизни.
Фактически всему, чегодостиг Толстой, он научился сам. Например, известно, что граф владел 13-15языками. Но я не склонен считать его полиглотом. В предыдущем посте ужеупоминал звукозапись Толстого, сделанную в 1909 году. Она содержитдекламирование писателем на 4-х языках – французском, немецком, английском ирусском. Не могу оценить уровень французского, но звучит очень достойно. Этосоответствует свидетельствам его современников о свободном владении писателемфранцузским. Сам Толстой говорил, что ему снятся сны на этом языке. Немецкий назвукозаписи звучит похуже. А вот английский у Толстого был совсем плохонький:неправильное произношение и ударения. Он не чувствует «духа», интонации языка.Делаю вывод: у графа не было практики общения на английском, скорее всего, лишьпереписка. Читаю комментарии под этой звукозаписью: англоязычные слушателиничего не понимают на слух без наличия декламируемого текста.
Кроме указанных трёхиностранных языков Толстой владел в разной мере польским, сербским,итальянским, украинским, татарским, латынью, древнееврейским, древнегреческим…Думаю, владел он ими хуже, чем английским. А еще меня заинтересовал факт, что ввосемьдесят лет Толстой начал изучать японский язык, но не смог продвинуться иотступил. Его сын Сергей вспоминает шутливый комментарий отца по этому поводу: «Или японский язык слишком труден, или япоглупел».
Но как бы там ни было, вовсех этих увлечениях языками вижу другое: стремление к новым знаниям иориентацию на процесс обучения. Ведь на звукозаписи Толстой декламирует свойтекст со своим же переводом. Многих ли вы видели 80-летних, желающих изучитьяпонский язык? А этого же возраста декламаторов? Вот вам и стремление! Браво,маэстро!
Кроме языков были у Толстогои другие увлечения: охота, животноводство, садоводство, пчеловодство и,конечно, обучение яснополянских крестьянских детей. Для своих воспитанников оннаписал «Азбуку» и «Книги для чтения», по которым учились несколько поколенийдетей. А еще издал свой учебник арифметики, изобрел способ обучения детейтаблице умножения при помощи пальцев рук через сложение и вычитание.
Вот как Толстой описываетсоздание «Азбуки» в одном из писем: «Азбукамоя печатается с одного конца, а с другого всё пишется и прибавляется. ЭтаАзбука одна может дать работы на 100 лет. Для неё нужно знание греческой,индийской, арабской литератур, нужны все естественные науки, астрономия,физика, и работа над языком ужасная. Надо, чтобы всё было красиво, коротко,просто и, главное, ясно».
Как и с языками, не всеувлечения удавались Льву Николаевичу Толстому. Разводимые им лошади, коровы исвиньи часто болели, так как не существовало в то время достаточныхветеринарных знаний и лекарств. Периодически случался повальный падеж скота.Большую партию цикория не продали, потому что он был пережарен. Позабыв овесеннем посте, забили скот, а мясо протухло, не найдя покупателя… Но за всемэтим стоял полученный опыт, который потом Толстой использовал в своихпроизведениях. Скептики напомнят о страсти писателя к картам в молодые годы. Иэто было. Проигрывал даже дом в имении. Но и эту страсть Толстой описывает вомногих произведениях.
А вне писательства, что онмог получить от всех подобных занятий? Думаю, это увеличивало жизненную силу иэнергию писателя. Диапазон интересов определял объём его познаний. Сегодня наместь чему учиться у Толстого в его стремлении расширить границы своих знаний иопыта. Например, болезнь нашего времени – специализация. Считается, что нужно специализироваться, чтобы больше зарабатывать, быстреепродвигаться вверх по карьерным ступенькам. Употребителей услуг закрепилось убеждение, что чем уже специализация, тем вышепрофессионализм. Совсем иначе это касается специалиста-исполнителя. Здесь связьобратно пропорциональная: чем уже специализация, тем больше зависимость от нее.А еще очень велики шансы столкнуться с профессиональным выгоранием. Сегодняпсихологи его констатируют даже у 30-летних!
Я не встречал в биографии Толстогожелания оставить писательство лишь от того, что надоело, стало скучно. Когдажена спросила семидесятилетнего писателя, не скучно ли ему жить в старости, тототвечал: «Нет, надо жить, жизнь такпрекрасна!». Думаю, что он был бы первым, кто побуждал бы нас расширятьинтересы и начинать делать что-то новое, даже зная о возможностинесовершенства.
