Финансовая полиция или Кому в Украине жить хорошо

Тема финансовой полиции едва ли не взорвала украинский Интернет и круг тех, кто занимается бизнесом или этот бизнес пытается регулировать. Критики хватает. По тому, как "отмазывался" от подготавливаемого законопроекта Сергей Арбузов, становится понятно, что даже в рамках окружения президента идея, мягко говоря, не имеет 100% поддержки. Я же решил поинтересоваться отношением к "финансовой полиции" у "пересичных" и не совсем украинцев из своего близкого и дальнего круга общения. Итак, небольшие зарисовки, без каких-то дополнительных комментариев.

"За"

Старый знакомый, зовут Михаил. Человек, который занялся бизнесом по обналичке еще в 90-ые. Мотивация. Раньше было все понятно – сам себе хозяин. В последние годы пришлось работать "под крышей". Самое худшее, "крыша" постоянно менялась. Никакие гарантии, мол, "не тронут" не работали. Пережил возбуждение и закрытие "через большие деньги" трех уголовных дел. Если будет создана единая структура, то это будет нормальная "крыша", которая возьмет под контроль рынок обналички и установит на нем понятные правила игры.

Старый однокурсник, Сергей. Судьба занесла сначала в налоговую милицию, потом, налоговую инспекцию. Последние годы работает заместителем директора киевского предприятия (де-факто, начальником юридического отдела). Разговаривали за бутылкой. Когда заговорили о финансовой полиции – глаза загорелись. По большому секрету рассказал, что у него есть предложение (кто-то из старых коллег) после создания финансовой полиции пойти туда (как я понимаю, не на последнюю должность). Говорит, не сомневался ни секунды. Якобы, пока вопрос кому будет подчиняться финансовая полиция, еще не решен. Есть два варианта. Либо, президенту напрямую, либо войдет в состав МВД. На мой вопрос: "Кто стоит за созданием этого ведомства?" намекнул, что не семья, а кто-то из системы безопасности Януковича. Врал или говорил правду – не знаю.

"Против"

Еще один однокурсник. Володя. Собственный бизнес, обслуживающийся в центральной налоговой. Правда, бизнес не из тех, которые сегодня можно продать. Доходы в государственный бюджет дает, какие-то деньги хозяину приносит, но капитализации – ноль. Доводы: новые правила ведение бизнеса, новый УПК значительно улучшили систему отношений государство – бизнес. Не смотря на то, что зарабатывать стало сложнее, прибыли минимальные, все же дышать стало намного проще. При создании финансовой полиции, в той форме, как ее анонсируют, все вернется даже не на круги своя, а станет значительно хуже. Это будет надструктура, которая не будет контролироваться вообще. Законодательно зарегистрированный государственный рэкет. Никакие суды, никакие связи не помогут.

Одноклассник. Сергей. Частный предприниматель. Слышал о финансовой полиции краем уха. При вопросе об отношении к этой структуре переходит на ненормативную лексику, вспоминая президента, правящую партию, экономический кризис и все проверяющие и контролирующие органы.

Виктор. Народный депутат, оппозиция. Цель создания налоговой полиции – полностью лишить оппозицию любых источников финансирования, запугав и давя тот бизнес, который не лоялен к власти. Видит серьезные финансовые трудности, которые возникнут у части кандидатов на президентский пост ближе к 2015 году. Кроме того, уверен, что финансовая полиция станет грандиозным коррупционным механизмом.

Андрей. Народный депутат от партии власти. Считает, что как механизм политического давления на оппозицию, возможности финансовой полиции сильно преувеличены. Если даже и будет давление на средний бизнес, то финансирование оппозиции будет осуществляться крупным бизнесом, внешне лояльным к власти. И никакая финансовая полиция ничего этому противопоставить не сможет.

Мама. Человек, который смотрит политические ток-шоу. От создания финансовой полиции ни доходы бюджета, ни ее пенсия не увеличатся. Просто придумали еще одну схему для воровства денег в огромных размерах. И еще. Первыми продают своих руководителей именно заворовавшиеся исполнители, которые безопасность этих людей должны обеспечивать.

Откуда взялся последний довод – не знаю. Но, возможно, в нем на самом деле что-то есть...