Я могу говорить что угодно и о чем угодно

1981 год. В одном из московских ресторанов сидят два изрядно подвыпивших журналиста, советский и американский. Они спорят о том, в какой стране больше свободы слова, в США или в СССР. «Знаешь, что – говорит Джон, - я могу сказать, что президент США  - дурак и мне за это ничего не будет». «Подумаешь, - отвечает ему Иван, я тоже могу сказать, что президент США - дурак». «Да нет, ты не понял, вот ты можешь сказать, что Генеральный секретарь ЦК КПСС – дурак». У Ивана дух перехватило, когда он вспомнил о таком Генеральном секретаре как Сталин. «Да я, да я – не утихал Иван, который все-таки хотел доказать, что его страна более свободная, - могу помочиться на Красной площади и мне за это тоже ничего не будет». На этом их спор закончился. На следующий день протрезвевшие журналисты встретились вновь. «Иван, извини – начал первый Джон, я, конечно, могу сказать, что президент США – дурак, но только в том случае, если никто не услышит об этом». «И ты меня извини Джон, - вторил ему Иван, я тоже могу помочиться на Красной площади, правда, если при этом не буду снимать штаны».

Здесь я хочу сделать отступление. Сегодня слова дурак или подобные ему, стали расхожими в американской политике и их очень часто можно слышать из уст самого президента США Дональда Трампа. Так в своей последней перебранке со своим возможным соперником на президентских выборах 2020 года Джо Байденом, он называет его слабоумным: «Я думаю, что он психически самый слабый. Мне нравится бороться против людей, которые умственно слабы. Я думаю, что он самый слабый здесь", сказал Дональд Трамп, указывая на свою голову.

Дональд Трамп говорит о Джо Байдене, как об умственно слабом человеке

И далее: "Когда человеку приходится 76 раз упоминать мое имя в своей речи, это означает, что у него проблемы", - сказал Трамп журналистам перед отъездом из Белого дома. "Должен сказать, что он другой парень. Он выглядит иначе, чем раньше, ведет себя иначе, еще медленнее, чем раньше. Так что я не знаю. Но когда он упоминает мое имя столько раз, я думаю, что я заслуживаю похвалы".

Эта шутка из прошлого, рассказанная мною выше, еще раз показывает, что проблема свободы слова существовала всегда. Эту проблему – свободы слова и внутреннего рабства затронула в своем интересном и содержательном интервью лауреат Нобелевской премии Светлана Алексиевич: «Мой вопрос звучал так, - говорит она: «Почему наши страдания не конвертируются в свободу?».

Так приходишь к женщине, совершившей невероятные подвиги, танкистке, что само по себе большая редкость на войне, сильной, интересной женщины, рассказывает потрясающую историю (одну из лучших в книге У войны не женское лицо), а потом вдруг спохватывается посреди разговора: «А вы разрешение в нашем штабе спросили?». Это она о штабе ветеранов войны. А я думаю, боже мой, почему? Это же рабство!

Или вот недавно я была на Вологде. Какие там монастыри! Небо, холмы и фантастические монастыри! Кажется, такой силы духа должны там люди быть. А заговоришь с человеком и приходишь в ужас — опять вылазит тот же раб! Но только немного лучше одет, немного лучше питается. Думаю, вся наша история пропитана рабской психологией».

С ней нельзя не согласиться. Но было бы в тоже время неправильным считать, что это проблема только тех людей, которые жили в СССР. Немецкое издание die Frankfurter Allgemeine Zeitung решило узнать, а как обстоят дела со свободой выражения мнений Meinungsfreiheit в Германии, проведя с 3-го по 16-е мая репрезентативный опрос 1283 человек по всей стране.

Согласно опросу, в дебатах по вопросам защиты климата, равноправия, безработицы или воспитания детей: большинство респондентов говорили, что они свободно, без всякой боязни могут говорить об этом публично. Что же касается одной из самых деликатных проблем, такой как политика в отношении беженцев, то 71 процент респондентов считают, что заявления по этому вопросу следует делать с осторожностью. То же самое верно, согласно исследованию, для заявлений о мусульманах или исламе. Более того, более половины респондентов не любят публично говорить на такие темы, как нацистская эпоха и евреи. Даже правый экстремизм неохотно обсуждается публично.

59% респондентов, то есть только шесть из десяти немцев, осмеливаются говорить среди друзей на «деликатные» темы. При этом, лишь 18 процентов считают, что они могут делать это свободно, без боязни и в общественных местах.

Хорошая новость заключается в том, что положение со свободой в Германии не так уж и страшно. В 2017 году Институт исследований свободы Джона Стюарта Милла решил узнать, существует ли в их стране угроза свободе. Если в 2015 году этого боялись шесть из десяти немцев, то в 2017 году - только 47%. А на вопрос, что для немцев важнее - свобода или "максимально возможное равенство, социальная справедливость" -  38% высказались за равенство, а 51% - за свободу, что является наивысшим показателем за последние 20 лет.