Еще вчера затяжная языковая война представлялась битвой крайностей. Одной из этих крайностей не хватало украинского языка, другой – русского. Иногда они сходились лицом к лицу в какой-нибудь телевизионной студии, величаво именующей себя самой свободной программой в Украине. Или самой демократичной. В крайнем случае – самой впечатляющей по продолжительности в эфире. Иногда «чубились» в стенах парламента.

Сегодня ситуация кардинально изменилась. В течение каких-то десяти дней  язык стал главной темой в обществе. Все началось с внесения  24 мая на рассмотрение парламента закона Колесниченко-Кивалова. Элитная драка с отборным русским матом, звучащим,  в том числе,  из уст защитников украинского языка, обошла все новостные каналы мира. Ни одна из сторон не ставила перед собой рациональной задачи: националистам не нужно было отклонение закона, регионалам – его принятие. И тем, и другим нужно было оставить все в подвешенном состоянии. Решающую роль в этом плане сыграл спикер парламента Владимир Литвин, поспешно закрывший заседание Рады. По регламенту вопрос, по которому не принято решение, автоматически   переносится на ближайшее заседание.

Стороны получили десятидневную  передышку. К очередному заседанию парламента в столицу начали стягивать силы. Как защитники, так и противники языкового закона. Это старая и затратная технология, особых надежд на улицу политики уже не возлагают. Люди отстоят свои два-три часа, кому повезет – заработает сотенную бумажку. В интернете набор «патриотов» и «космополитов» накануне шел полным ходом. К утру 5 мая у стен парламента они сошлись лицом к лицу. К прямому столкновению не дошло: «Беркут»  сработал профессионально.

Эти десять дней перевернули мир представлений о добре и зле многих жителей Украины новой технологией.  Ее пионером стал некий водитель Артем Скоробогатов из Одессы, разместивший на Youtube  ролик, в котором произнес несколько фраз:  «Я живу в Одессе и разговариваю на русском. Для этого мне, моим близким, друзьям и коллегам не нужны новые законы. Особенно законы, которые вновь раскалывают общество в кои-то веки объединенное ненавистью к тем, кто ведет Украину в пропасть и злостью к самим себе за то, что дали им эту возможность… Не отвлекайте нас от нашей ненависти и злости».

Таким языком  обычно люди не разговаривают, такие слова кто-то вкладывает в чьи-то уста. На этот раз получилось здорово. Идею «одесского интеллигента» подхватили десятки последователей. Интернет запестрел заумными рассуждениями русскоязычных мастеров слова, вдруг взявшихся унижать и порицать тот самый язык, на котором они пытаются донести свои мысли читателям.

Відключити

И вот наступило время «ч». В зале заседаний оппозиция вела себя крайне вяло. В кулуарах ходили слухи: договорились. Боевой дух, десять дней назад витавший под куполом, куда-то улетучился. Регионалы с ощутимым запасом проголосовали скандальный закон в первом чтении. Они могли  позволить двум членам фракции, представляющим Галичину, даже проголосовать «против».

Нет сомнений, что закон будет принят в целом. Что от этого изменится? Да ровным счетом ничего. Как разговаривали и писали во Львове на украинском, так и будут писать и говорить. В Донецке и Крыму то же самое будут делать на русском. Может, кому-либо из чиновников полегчает, не придется обкладываться словарями, дабы более-менее грамотно сочинить какой-нибудь циркуляр для местного потребления. Вот и весь практичный эффект.

Зато в плане предвыборных технологий все гораздо интереснее. Социологи говорят, что теперь на осенних парламентских выборах регионалы могут добавить себе 5 процентов голосов. Пока никто не замерял, как этот документ может отразиться на оппозиции. Во всяком случае, вне зависимости от окончательной судьбы языкового закона, ей уже удалось достичь, возможно, даже большего успеха, чем партии власти.  Гневные письма русскоязычных интеллигентов, спровоцированные обсуждением этого документа,  свидетельствуют о расколе русскоговорящего  электората на востоке и юге страны.

Согласитесь, это многого стоит, пролитая кровь из носа некоторых депутатов – неизмеримо низкая плата за такой роскошный политтехнологичный эффект!

языковой вопрос