В Одессе кончилось кино...

Чтовы чувствуете, когда слышите слово юрист, судья или адвокат? Какие чувства возникают у Вас, когда, находясь в тишине,  Вы вдумаетесь, прочувствуете, увидьте  или услышите это слово?
 
Впервыея задал себе эти вопрос после одного курьезного случая в начале 2000 года.Ничего особенного, дело было у меня в офисе. Я проводил очередной модуль попрофессиональным коммуникациям для юристов. И был затронут этот разговор.  После недолгих дебатов, один молодой человек,лет 25-ти, встал и сказал примерно следующее.
«Большинствоиз нас, вероятно, слышало, что такое Крысятничество. Так вот, все мы и  занимается именно этим – крысятничеством».
 
Сразувозник жуткий спор. Сам я железно стоял на позиции, что это не так. Не то, чтобы этого нет вовсе. А то, что, мол, не все юристы - такие.  Спор шел бы долго, если бы он не был прерван.Это был специальный модуль, имевший совершенно другую цель – профессиональныекоммуникации и специальные приемы создания понимания с нетрадиционнымиоппонентами. И поэтому мы вынужденно ушли от темы.
 
Такмне казалось. Никуда мы, во всяком случае, я - не ушли от этой темы. Она, какбы, висела над нашими головами до самого окончания модуля. К концу дня, я вдругвсё понял. И то, что я понял, меня ужаснуло.
 
Японял, что давал им уникальные методы убеждения при невероятно низком уровне ихэтики. Это все равно, что учить туземца управлять ракетной установкой с ядернойбоеголовкой.  Крысятничество – это нечастный случай наваривания на разнице при передаче взятки, как я ошибочно себепредставлял.  Крысятничество – это,пожалуй, сама суть бытийности современного юриста. Он просто не понимает главного- своей истинной роли, и не знает своего истинного пути, на который он сам же ивстал.
 
Ичто же это за путь,  можете вы спросить?Я не знаю точно, как он называется. Но я знаю главное. Современный юрист, будьто судья конституционного суда, адвокат или юрисконсульт, сегодня забылглавное.  Он забыл, что его роль – это защитаПРАВА в широком смысле этого слова, а не просто защита прав и интересовклиента. Мороз по коже берет только от одного представления о том, какие насамом деле интересы у человека, и что он лично, считает своим правом, которое,по его мнению, должно быть защищено. Юрист должен защищать ПРАВО, то есть,этику или разумность нашей  с вами общей жизни,а не букву закона или предписание инструкции, частного случая.
 
Дажезащита насильника, подразумевает, на самом деле, не защитуего прав, а защиту самого ПРАВА, в ауре которого этот насильник не останетсябесправным как элемент этой структуры Права. И здесь дело даже не в том, чтоотстаивая права и интересы клиента, будь то государство, клан, партия,гражданин или просто частный бизнес, юрист попадает в жернова гигантскойпричинно-следственной игрушки своей судьбы под названием карма. Это сложныйаспект и его здесь не обсудить. Дело - в другом. В том, что  юридическая практика в направлении защиты ПРАВА,а не закона -  это уровень уже другой,совершенно иной, более интересной "игры", для которой нужны другие совершенноновые способности,  к которым безпонимания основ этики и законов жизни, доступ просто закрыт, даже если вынаходитесь в научной библиотеке самого господа Бога.
 
К чемуэто все я? А вот к чему. С начала этого месяца в Одессе во всех кинотеатрах,все фильмы начали показывать только на украинском языке. Администрация ничегоне может поделать, потому что это решение Высокого суда. Я тогда подумал:   суд,который принимает решение на основе закона, а не ПРАВА – это вряд ли Высокий суд.Так, суд себе и суд. Мало ли кто у нас имеет права судить, даже, если именуетсяспециальным словом.  Мой язык (в простоми переносном смысле этого слова) -  этомое ПРАВО с большой буквы этого слова. Получать удовольствие слушать  Брюса Виллиса только на одном языке, ограничивая мое право слушать на том языке,на котором я хочу – это не ПРАВО. Мой язык – это тот язык, на котором я думаю икоторый я могу выбрать, а не получить по распределению или по велению закона. Иименно это -  может называется ПРАВОМ. Всеостальное – это крысятничество. Даже если оно основано на законе.