Если вы замечаете,ситуация медленно и неуклонно ухудшается. Причем, мы не можем доказать этопотому, что ухудшение определяется по какой-то другой величине. Наши квартиры,машины, работа или бизнес – все это, как бы, неизменно. Но, что-то внутрипоказывает, что ситуация ухудшается. Это витает в воздухе.
И мы уже начинаем незамечать это падение. Мы привыкаем к нему, как привыкает к нечеловеческому образужизни, пленный в Аушвице. Как заметить, например, что среднего класса уже, посути, нет? Понять это, ведь, не просто подсчитать экономику и финансы этойсоциальной группы. Средний класс – это не экономический показатель. Среднийкласс – это свойство человека. Как вы заметите изменение этого свойства?
Видим ли мы другую особенность:как сексуально-биологическая масса уже вот-вот и взорвется от нехваткипитательной среды: кредитов и потреблямства. Тут только спичку чиркнуть.
Что особенно интересно?Почти нет никакой реакции от экономической и интеллектуальной элиты.Складывается такое ощущение, что онанаходится в состоянии, похожем на состояние боксера, оказавшегося нокдауне(издалека не так легко увидеть, что боец перестал адекватно восприниматьситуацию и действовать). Внешне, ведь он продолжает махать кулаками.
Это не удивительно - невидеть, как капиталы начинают постепенно превращаться в грязь, как в томмультфильме про антилопу и мальчика. В балансе доходов и расходов ведь неттакой строки. Удивительно другое: процесс падения не осознается. То, что каждыйиз нас чувствует, охватывается старым: «наверное, что-то съел».
Мы так и не осознали,что находимся не в конце кризиса, а в его начальной стадии, и что начинается неэкономический и не финансовый кризис. Начинается кризис смыслов. Вы нечувствуете, как стало мерзко и дышать трудно?
Мы жили в разныевремена. Кто-то помнит еще войну. Многие не забыли коммуналки и дворы. И я ихпомню. Но я так же помню другое. Дышать было легче. Я не о легких. Курили мы помногу.
"Что делать"в этой начинающейся новой парадигме - вопрос острый. Острый даже не потому, чтостало невозможно прогнозировать в принципе. Понимаете? Не трудно, а невозможно.Остро не поэтому. Остро потому, что появилась одна принципиально новая вещь. Наш мир всегда был безумен, но на этомфоне, не было этой принципиально новой вещи: абсолютной неуверенности взавтрашнем дне (невозможности прогнозировать). Мы живем, как на болоте, каждуюсекунду ожидая, что наступишь на кочку. В этом суть нового времени. И от негобудут проистекать новые способы жить, делать бизнес, искать призвание,создавать семью.
Наш мир всегда былбезумен. Какой-то американский фильм с фестиваля собирает по нескольку сотмиллионов долларов и формирует карман какого-то дяди сэма. Какими же нужно бытьнеумными, чтобы финансировать врага таким изощренным способом в то время, какдесятки тысяч детей живут на уровне животных, и при этом, ругать власть. Развеж это экономический кризис? И разве ж не понятно, какого рода кризис нас всех ждет,когда большинство пребывает в состоянии неуверенности в завтрашнем дне.
Осенью прошлого года,фильм «Белый тигр» собрал более 3 млн. долларов. Билет в кино на этот отечественный«шедевр» купило больше 500 000 тыс. россиян. И я вот думаю: может быть, ясплю? Что мы производим и что потребляем? Идею, что враг никуда не исчез? Заэто мы заплатили?
«Что делать?» - вопросне просто острый потому, что смесь а) безумия и б) неуверенности создает тот самый революционный продукт, которыймы не раз пробовали в самых разных его проявлениях. «Что делать» - это вопроспредвестник. Что именно прорвется наружу из кризиса смыслов, на самом деле, незнает никто. Ясно одно, нужно начинать кучковаться вокруг смыслов. Нужнообъединяться для смыслов, а не для «потыкать» пальцем в сторону власти (нашлисебе чучело огородное). Нужно объединяться для начала общения с целью поискаответа на вопрос «что делать». Вот, у вас, например, есть ответ на этот вопрос?