Гуманизация или инквизиция? Что лучше: открывать места несвободы или ужесточать?

Интересные вопросы задала мне корреспондент “Юридической Практики” и я постараюсь на них подробно ответить. Главное, в чем я убежден: для уменьшения преступности, в том числе в тюрьмах, нужно открывать места несвободы обществу, вносить туда элементы свободы, элементы нормальной жизни, а не ещё более закрывать их, переводить людей в одиночной камеры, применять какие-то специальные средства, ужесточать наказания и использовать пытки времен инквизиции. Ещё никогда с помощью жестокости и наказаний не удавалось побороть преступность.

Не об этом ли свидетельствует весь ход нашей истории? Знаете ли вы как в Японии присуждают наказание? В Японии присуждают тюремную работу, а не тюремное заключение. Замечаете разницу? Два года тюремной работы, а не два года тюремного заключения. Как вы думаете, что больше исправит человека - безделие или реальная работа с возможностью приносить пользу обществу?

В законопроекте № 10083 предлагается перевод заключённого в камеру одиночного типа по согласованию с судом, оперативно -розыскные мероприятия в местах несвободы и ношение камер видеофиксации персоналом.

Цитирую оригинал: «1) Внести зміни до Кримінально-виконавчого кодексу України (Відомості Верховної Ради України (ВВР), 2004 р., № 3-4, ст. 21): – частину 9 ст. 134 доповнити новим реченням такого змісту: Застосування стягнення у виді переведення засудженого до приміщення камерного типу (одиночної камери) погоджується із судом у порядку, встановленому кримінальним процесуальним законодавством України.

2) Внести зміни до Закону України «Про державну кримінально-виконавчу службу України» (Відомості Верховної Ради України, 2005 р., № 30, ст. 409): – пункт 10 ч. 1 ст. 18 викласти в такій редакції: запобігати вчиненню засудженими кримінальних правопорушень та дисциплінарних проступків в установах виконання покарань та слідчих ізоляторах; шляхом застосування комплексу оперативно-розшукових, та спеціально-превентивних заходів; і реєструвати заяви та повідомлення про кримінальні правопорушення і події, своєчасно приймати щодо них рішення; – ч. 2 ст. 18 доповнити новим пунктом у такій редакції: користування та носіння персоналом установ виконання покарань засобів відеофіксації для документування випадків вчинення злочину, передбаченого ст.ст. 391, 392, 393 КК України.»

Рассмотрим перевод заключённого в камеру одиночного типа по согласованию с судом. С одной стороны, это вглядит как гуманизация, суд рассматривает обстоятельства изложенные в ходатайстве о переводе в одиночную камеру и принимает решение по своему убеждению. Но давайте посмотрим, а есть ли у заключённого, которого переводят в одиночную камеру, право дать свои пояснения суду? Второе, кто готовит это ходатайство?

Поэтому, считаю что изменения в пункте девятом статьи 134 УИК, хотя и своевременны, как бы приближают законодательство Украины к “стандартам европейских стран”, однако не служат достижению целей наказания - исправлению и предотвращению новых преступлений, также эти изменения никак не послужат сведению к минимуму разницы условий жизни в колонии и на свободе, повышению ответственности осуждённых за свое поведение или понимание ими своего достоинства, как это предусмотрено пунктом шесть пояснительный записки к проекту.

Кроме того, предлагаемые изменение в пункте 10 части первой статьи 18 Закона Украины о государственной уголовной исполнительной службе в Украине, а именно о применении сотрудниками комплекса оперативно розыскных и специальных предупредительных мер, в том числе полномочия регистрировать заявление о преступлениях и принимать по ним решение, также приведёт к еще большим нарушением прав, гарантированных Европейской конвенцией по правам человека. Эти изменения входят в противоречие с законом об оперативно-разыскной деятельности и с уголовным процессуальным кодексом.

Действующим законодательством Украины чётко определены субъекты оперативно-розыскной деятельности и расширение числа этих субъектов потенциально несёт угрозу правам и свободам всех граждан, а не только заключённых. Следующие изменения, а именно в пункте 14-м части второй статьи восемнадцатой закона Украины про государственную уголовную исполнительную службу Украины предусматривают ношение персоналом и пользование средствами видео фиксации для документирования преступлений. Безусловно, норма хорошая, однако разве сейчас не осуществляется видеофиксация в тюрьмах, разве сейчас нет видео наблюдения? И скажите пожалуйста, разве преступники будут совершать преступления именно под видеофиксацию, как логически проистекает из указанной нормы?

Давайте ещё раз прочитаем проект - использования средств видеофиксации для документирования случаев совершения преступлений, предусмотренных статьями 391, 392, 393 Уголовного Кодекса Украины. Исходя из этой конструкции, получается что преступник будет совершать преступление, очевидно зная что его фиксируют? Скорее всего, логично было бы использовать другую конструкцию, например, использование персоналом средств видеофиксации для предотвращения преступлений, а не для документирования совершения преступлений.

В общем и целом, несмотря на небольшой объем законопроекта, хочется отметить, что он является маленьким шажком к большой реформе пенитенциарной службы, а как известно, большие дела начинаются с малого.