Про дело Мельника П.В. и курьезы адвокатской практики

 18 ноября 2014 года было очередное заседание по обвинению бывшего ректора Ирпенской налоговой академии  Мельника П.В. по ст. 368. В простонародье - взятка. Я и еще два адвоката - Сергей Лапутько и Татьяна Корень, представляем интересы подсудимого Мельника П.В. 

 Это заседание  было долгим и скучным, потому что участники процесса и все кто на нем присутствовали,  слушали аудиозаписи, которые послужили основанием для возбуждения дела против Мельника П.В.  Записи эти изначально дали  милиции потерпевшие по делу, которые утверждают, что Мельник П. у них что-то вымогал. А долгий суд потому, что этим, тогда еще просто заявителям,  дабы они нечаянно не на ту кнопку не нажали, диктофоны милиционеры включали за три версты от кабинета ректора в котором собственно и происходил весь разговор. Включили и отправили записывать. Ну и выключали работники УБОЗ, тоже за пределами университета. 

Итак, все стороны с утра собрались в зале Ирпенского суда и начали слушать. Работник УБОЗа, которого пригласила прокуратура в качестве помощника для воспроизведения аудио и видео,  подсоединил диктофон, на котором была запись к колонкам, и началось...  
Дело в том, по истории, придуманной милицией, два "потерпевших" в один день с разницей в один час принесли в УБОЗ каждый по диктофону, на котором было записано как Мельник у них "вымогает". Далее диктофоны милиция прослушала, якобы записи расшифровала, диктофоны опечатала, признала вещественным доказательством и спрятала в надежное место.  Возбудила дело, получила санкции и поехала проводить обыск и задержание Мельника П.В. 
Так вот, на первом диктофоне два аудиофайла... Первый три часа сорок минут. Записано в нем как Артюшенко С., потерпевший,  пришел в университет, как ходит по нему, что-то у кого-то спрашивает, рядом ходят какие-то люди, потом он пошел на экзамен и это тоже записано в одном файле... Потом он сдает экзамен.  Тоска, короче, зеленая и, самое обидное, что эту радиопередачу "один день из жизни Артюшенко",   мы обязаны слушать полностью. Доказательство же. Где-то ближе к концу этого огромного файла, 5 минут разговор Артюшенко с Мельником и опять хождение по учебному заведению, чьи-то голоса. Улица. Голос в конце записи: "Ну что записал?" "- Да". 
Присутствовавшие в зале журналисты вздохнули с облегчением:  Суд объявил перерыв, у судей тоже уши устали. Ушли журналисты, не выдержали тягомотины. 
А тут самое интересное и началось.
После перерыва включаем второй аудио файл. И я замер: слышу как я же говорю. Причем, отчетливо так.... Голос мой и фразы мои. Потом Мельник... Потом вдруг судья.  Потом секретарь суда... 
Прослушав минут 5 мы понимаем, что это запись, сделанная в суде где-то на этапе первого заседания. Потому что секретарь суда просит у нас удостоверения и паспорта. Причем, не само заседание, а так, разговоры до и после заседания. 
Судья в шоке. Спрашивает у прокуратуры: "как же так, Вы же на прошлом заседании передали нам якобы опечатанный конверт с диктофоном?"
Прокурор сам ничего понять не может. Там его голос тоже слышен... "Я ж не знаю"
Короче, получается, что диктофончик по рукам ходил, им активно пользовались вплоть до передачи его в качестве доказательства в суд, а записанный в суде файл стереть не успели. Хотя, как я писал выше, он, вроде, исходя из данных следствия был надежно опечатан еще в августе 2013 года. Соответственно, в суде как доказательство, этот диктофон уже никак...

Ну потому, что явно понятно, что им пользовались уже после того, как он стал вещественным доказательством и  что  с файлами, которые на него записаны, могли делать все что угодно. 

А то, что он был торжественно распечатан в  зале заседания,  так это уже не имеет значения. 
Посему, одно из важнейших доказательств - разговор между подозреваемым и потерпевшим, с большой долей вероятности - может быть признан судом недопустимым доказательством.. 
Так что резонансное дело, не резонансное, милиция у нас одна. На все дела. 

Нам, адвокатам, остается только надеятся на то, что Украина  движемся к правовому государству, в котором подобные ляпы следствия суд расценивает как недопустимость доказательства. 

Хотелось бы, чтобы в самое ближайшее время состязательность сторон в процессе стала реальностью.