В одной из парламентских схватокблистательный представитель консервативной партии – сэр Уинстон Черчилль воскликнул: «Многие делают ошибку, ставя знак равенств а между успехом пожарных , спасших коридор , и пожаром , спалившим дом» . За хитрым оборотом известного ораторакрылся глубокий смысл в его оппонировании ряду реформ , предложенных лейбористской партией.Уравнивать реформу, затрагивающую узкий отрезок деятельности государства, сферыжизни общества или отдельную часть работающей системы глупо, вредно инебезопасно.
Увы, но Украина пошла по путипоследних прилагательных. На эти размышления меня натолкнули два недавнихсобытия, мелких, но , как известно , дьявол кроется в мелочах.
Всемизвестн ы р разглагольствования народного депутата отпрезидентской фракции в стремлении попиарить, как в последний раз, своюполитсилу , рассужденияо ходе реформ, масштабных планах и чаяниях. Реформами депутатом были названы:открытия реестров недвижимости, демонополизация рынка энергетики и новая полиция.
Второй же факт – многократноеупоминание и вменение себе за заслугу полицию той же провластной партией, какосновной реформы и показателя изменений.
Не будем далеко идти и начнем спримера да той же полиции.
Нет, никто и не говорил, чтоэнтузиазм, лощеная форма, достойный соцпакет, зарплата и прочие уже упомянутыево многих обзорах прелести новой службы – плохо. Но обратимся к базису.
Полиция – часть правоохранительныхорганов, то есть структура, которая имеет определенный функционал ипоставленные задания. А теперь зададимся вопросом, исполняет ли она своизадания? Упала ли уличная преступность: автомобильные угоны, кражи из квартир,драки, грабежи? Повлияла ли новая полиция на скорость и комфорт оформленияаварий? Может ли полиция контролировать ситуацию в городе? Способна ли службаполностью исполнять свои функции по правоохранению?
Боюсь, что нет. И речь вовсе, не о «пропаловсе», никто не обвиняет полицию в плохой работе, так как функции, которые могутреализовывать в полной мере, они отрабатывают от и до. Просто даже этоизменение, носящее значение скорее витрины, символа, а не реального смысла, небыло проведено до конца.
Скорость и комфорт оформления ДТП? Дакуда там! Если регистрация авариипроисходит по старым и уже смешным нормативам замеров и карандашных схем.
Борьба с преступностью? При минимальнойвозможности использования спецсредств? При маршрутах курсирования полиции понаиболее открытым участкам городов и центральным районам?
Даже это изменение оформленополовинчато, с неполным комплексом необходимых инноваций в десятки норм, прикоторых даже самая популярная реформа теряет свой смысл.
Теперь от частного к общему, но притаком подходе реформы в целом, как таковые очень быстро теряют свой смысл иманящую привлекательность. Их упоминание становится смешным и дажеоскорбительным, как когда-то умудрились дискредитировать слова: «люстрация»,«Революция Достоинства» и прочие.
В своих работах о сути реформ человек-сотрудникусловной корпорации «Израильское экономическое чудо» Эрик Хобсбаум четкоуказывал, что реформой нельзя считать любую модернизацию, инновацию, дажекачественно новый процесс работы старой системы, будь-то экономика, социальнаясфера или транспорт.
Реформа, по мнению многих успешных практиков,- процесс чрезвычайно сложный, а его ход застают несколько поколений,результаты чувствуют с десяток, а опытом пользуются и через сотни лет.
Условно говоря, запуск новоготрамвая, пусть даже первого в своем роде, реформой не назовешь.
Что же такое реформы, какими онидолжны стать для нашей страны, исходя из основных мнений авторитетов в этойотрасли?
Оговоримся сразу, но разогнать всех– не выход. Нет, безусловно, можно разрушить до основания, а затем? А что будетзатем, так об этом сторонникам такой радикальной идеи стоит спросить убулгаковского профессора Преображенского.
Реформы не предполагают всеобщейразрухи, это сложный и системный период, прежде всего настоящее реформаторствоциклично:
1) Как ни странно, но реформа сама по себевесьма скучна. Нет, конечно, рейтинговые говорящие головы могут поднять ееинформативность. Но сам ход преобразований мало того, что затянут формированиемсначала законодательной базы, позже разработки дорожной карты внедрения, экспериментальнымзапуском и постепенным развитием реформированного пространства, так еще инапоминает собой весьма повторяющиеся действия просто в разных пространствах.Приведем пример: два десятка законопроектов о конкурсной основе основного блокагосударственных должностей, казалось бы, как легко. Но нет, для каждой сферынужна своя специфика, такие себе «нормы выработки», особый подход, а этоконсультации, споры, конкурирование ряда аналогичных предложений.
Да-да,именно конкурирование. И тут-то две новости. Реформы Бальцеровича, которыестали вменяться нашему правительству как образец решительности, имели ещеминимум два аналогичных сценария. Так что реформы Лешека Бельцеровича моглибыть известными нам и как план Сороса (идеолога изменений в Польше), иреформами Мазовецкого (главы правительства). Именно конкуренция мнений и самыеразные взгляды на крупную проблему рождают неожиданный эффект: союз закоренелыхгосударственников из министерства обороны Израиля и прогрессистов и ЦАХАЛа родилгосударственную монополию на военную промышленность при огромной сфере частногоподряда в поставках и услугах для ВПК, а последствии и стал основой военноймощи Израиля. Так что тихое болото единомыслия ни к чему.
2) Что же касается второго, то да, вы не ослышались,именно 20 законопроектов для всего лишь конкурсной основы госслужбы, а это дажене вся реформа. Почему не упаковать все в один сверхзакон? Тут мы и подходим ковторой черте реформ – комплексность.
Модернизациякаждого ведомства должна происходить отдельно, пусть даже условия егокомплектации – вопрос исключительного взаимодействия разных институтовгосударства. Скажем без определения сути конкурса для судов, не закрепишь новыйстатус Высшего совета юстиции. Не понимая основ формирования прокуратуры, едвали можно вменить НАБу, конкурсной комиссии и кадровому совету полномочияконтроля над этим процессом.
Собственновзаимодействие в реформе, именно в реформе, представляет собой еще и процессгармоничной работы нескольких огромных институтов государства.
Законодательнаявласть готовит базу, нормативную почву, удобряет ее не отписками «порядокопределенный законом» или «будет определено в отдельном порядке», которого нетда нет, а создает нормативные пути развития того или иного телодвижения вреформировании.
Безнеобходимой нормы сложно требовать от комиссии отбора антикоррупционногопрокурора чистоту и честность, если в законе прописаны такие нормы, позволившиепройти в нее людям, для которых борьба с коррупцией, как в старом анекдоте, - самоубийство.
Пеняяна опыт Чехии в очищении власти, припоминая покойного лидера Вацлава Гавела,нужно вспомнить, что Минюстиции и правосудия страны успели за 2 месяца создать механизмконкурсной основы большинства должностей с регламентированием даже этическихпредпочтений кандидата, мнения соседей и членов семьи. В общем-то, если хотите сделать хорошо – не машите кулаками,машите пером и пишите хороший закон или же требуйте его написания.
Следующиминститутом, который берет на поруки реформу, конечно же, есть исполнительнаявласть. Стоит учесть, что ленивый позыв Премьера реформировать налоговую имеетсилу его же рейтинга. Реформирование проходит главным образом на основепрофильного ведомства, специальных органов. Слабо же себе можно представитьэкономические реформы Японии Абэ, пишущиеся в министерстве экологии и охранысреды, или Саакашвили, реформирующего полицию в Грузии на платформе опыта спецовиз здравоохранения и энергетики.
Конечноже, в случае интегральности реформы, правки в нее вносимы всеми смежнымиведомствами, даже самыми далекими, помним про борьбу мнений, но при этом под чуткимконтролем администрации реформы: главы правительства, совета реформ, назовитеэту лодку как угодно, лишь бы плыла.
Такимобразом, выводим еще два компонента успеха: профессионализм подготавливающего иконтроль разных институтов за следованием реформы по конвейеру успеха.
Продолжение читайте во второй части статьи. Что же нужно сделать для состоятельной реформы?