Почему победил Вьетнам?

Если начать приводить доводы того, что государственнический принцип жизни и индустриализм, это признак последних столетий существования человечества, тогда это мало кого убедит. А если спросить себя: Почему почти первобытный образ жизни людей в экваториальных широтах Вьетнама, победил мощнейшую индустриальную страну, с её послевоенным грандиозным опытом применения мощнейшего оружия и отравляющих веществ массового поражения? Основная причина поражения США в этой войне, это то, что индустриальные американцы как люди, были не способны на длительное автономное выживание в условиях джунглей. Даже специальная подготовка бойцов для таких условий, не имеет значительного эффекта для жизни цивилизованного человека, а тем более для ведения войны. А вьетнамцы, родились в джунглях, и были способны в них жить, и рождать детей и воинов, сколько угодно длительно и автономно. Генеральный штаб США, должен был понять, что для того что бы победить вьетнамцев, они всего лишь, должны были нанять других воинов, родившихся в джунглях. Но слава богу он это не понял, и глобальная всемирная катастрофа не состоялась. Эта ошибка, оказалась решительной, и оказалась главным мотивом поражения глобального государственнического индустриализма, перед банальным природным автономным принципом жизни. И никакое оружие, и никакие эпидемии и пандемии, не могут уничтожить сотни миллионов способных автономно выживать. И никакие индустриальные изобретения и технологии, не способны на сохранение живого вида, от техногенных индустриальных катастроф, ключевым элементом которых является глобальная технологическая катастрофа или война.

Сколько бы бомб с отравляющими веществами и взрывчаткой не было бы сброшено на джунгли, люди автономной жизни, выживут в любых условиях, разве что произойдёт некая глобальная космическая катастрофа на планете. Но относительная вероятность такой космической катастрофы, по сравнению с жизнью человека, это совершенно ничтожная величина, которая исчисляется миллиардными долями одного процента. А вот вероятность глобальной техногенной катастрофы, в суммарной совокупности с глобальной военной катастрофой, с последствиями полного или частичного уничтожения цивилизованного слоя людей, уже гораздо больше одного процента на столетие. Даже не очень крупные частичные региональные катастрофы, в условиях очень тесной индустриальной жизни людей, способны создавать очень большие зоны миграционного хаоса, в условиях которого жизнь людей весьма сложна и затруднена в получении жизненного ресурса.  Вся проблема глобального индустриализма, заключена даже не в том, что современные индустриальные технологии серьёзно способны влиять на жизнь цивилизованного человечества. Проблема в том, что именно стремительное ускорение развития глобального индустриализма, напрямую влияет на рост процентной вероятности возникновения глобальных катастроф.  

Стоит ли говорить отдельно, о какой-то процентной вероятности нажатии ядерных кнопок для уничтожения живых целей, в течении одного столетия? Думаю нет. Но эти кнопки, однажды уже были нажаты, и они обязательно будут нажаты рано или поздно, начиная отсчёт от первого ядерного бомбометания по живым мишеням. Любой первый прецедент, всегда создаёт практику обязательного повторения явления. Тот, кто первый взял палку в руки, прецедентно создал орудия труда и оружие для миллиардов людей. Тот, кто первый придумал лопату, прецедентно создал глобальное земледелие. Можно привести миллионы реальных примеров обязательного прецедентного распространения явлений. И при этом, будет ли нажатие ядерной кнопки, однопроцентной вероятностью в столетии, или полупроцентной, для постоянно расширяющейся части индустриального человечества, это число не имеет значения. Но в совокупности с ростом вероятности возникновения других глобальных техногенных катастроф, это рождает абсолютно реальный рост процентной вероятности нажатия ядерной кнопки. И этот процесс роста вероятности уже запущен.

Например, если для постоянно растущих мегаполисов, глобальные системы водоснабжения, канализации, энергоснабжения, и потребительской ресурсной логистики, не увеличивается количество автономных систем, а только расширяется мощность и глобальный рост их, то процентная вероятность глобальных катастроф, только возрастает в связи с этим. Любой рост глобальных систем, это только рост процентной вероятности глобальных катастроф. Но любая глобальная катастрофа, создаёт волны распространения хаоса. Волны распространения хаоса, создают повышение вероятности силовой защиты от них. А повышение вероятности силовой зашиты от техногенных опасностей, включая миграционные процессы, повышают вероятность нажатия военных рычагов и кнопок оружия разных калибров, включая самые мощные средства. Кроме того, при одном и том же проценте вероятности различных катастроф, существует возможность рождения цепной реакции катастроф. Например, катастрофа в глобальных сетях электроснабжения, тянет за собой катастрофы в сетях водоснабжения и канализации, и так же, она тянет за собой санитарные катастрофы и экологические. А военные катастрофы, тянут за собой все виды цивилизационных катастроф.

Странно, что глобализация цивилизованного мира, не рождает параллельные альтернативные принципы цивилизованной автономности всех индустриальных процессов, включая социально-общественные и военные. Это доказывает только одно, что цивилизованный бизнесократический мир общественной подчинённости потреблению, не способен думать о нарастании глобальной вероятности падения самого себя.  А это значит, что падение неизбежно. Какие-то сообщества  людей, спасутся в их стремление к автономности жизни, а какие-то сообщества сгорят в их стремлении влиться в глобальную жизнь, которая  рождая прибыль, многократно увеличивает вероятность  катастроф. Тепло богатых глобальных центров, больше обжигает крылья мотыльков, чем их согревает.