Два призрака, и два монстра капитала

Почему испарился коммунизм?

Коммунизм, это ничего другого кроме содружества множества обычных независимых друг от друга, маленьких природных коммунальных человеческих общин. Они жили самостоятельно и автономно в своих малых межобщинных пространствах, используя для жизни только межобщинные ресурсы этих малых пространств. Такая малопривлекательная коммунистическая жизнь, это только коммунальный принцип невмешательства в жизни всех соседних общин, живущих без накоплений. Именно коммунизм, это то, что когда-то существовало в древности без накоплений, и сейчас существует в очень малодоступных для накопительства местах.

Отсутствие накоплений капитала, это единственное условие, которое даёт людям возможность жить общинами, не конкурируя по крупному, а помогая друг другу. Это условие не требует от субъектов жизни, глобализации их накоплений, и развития рыночного пространства. Так жили люди многие сотни миллионов лет, кроме нескольких последних тысячелетий. Да, они жили без накоплений. Возможно, что это не очень привлекательно, и не очень много в такой жизни удовольствий и разнообразия, но всё непривлекательное и серое, живёт долго успешно и стабильно, а всё яркое и громко кричащее, живёт от случая к случаю, и гаснет как яркая вспышка.

Сообщества социальных коммун, это не призраки и не монстры, и они никогда не пытались захватить весь мир, и не пытались бродить по нему как призраки. Они просто стали жертвами индивидуальной алчности людей. Любая община исчезает, если её индивиды начинают накапливать для себя больше чем для неё. Накопление это тождественно заботе, тут либо о социуме, либо о себе. Других вариантов нет. Это вселенский закон деления материи. Если накапливаешь больше для себя чем для социума, становишься отдельным от социума субъектом накопления. И если человек больше копит для себя, чем для социума, он отдаляется от социума. Если корпорация государство, копит больше для себя, чем для социума среды (а она именно этим и занимается), она становится отдельным субъектом от социума среды. Ни какое государство не способно копить больше для среды, чем для себя. Среда для неё это питательная среда. Когда субъекты любой общины начинают копить для себя больше чем для общины, они автоматически начинают рассматривать других членов общины, как конкурентов, и постепенно перестают заботиться об общине как о среде обитания. Именно так, природный коммунистический принцип, постепенно испарился по мере способности людей накапливать. Даже личные накопления членов семьи, способны развалить семью, хотя семейный инстинкт очень древний и прочный. И даже внутрисемейный принудительный налог, будет не способен её сохранить. Ведь излишков заботы не существует, а излишки накопленного отнимают у людей, возможности заботится лично и физически. Капитал человека, отнимает у него эту природную волнительную функцию личной заботы. Заботу просто равнодушно покупают.

И наконец, человеческий мир полюбивший копить капитал, однажды проклял эти древние общинные коммуны, назвав это явление глобальным призраком коммунизма, и начал пугать самого себя глобальностью этого природного общинного коммунистического явления. Но ведь мир, проклял общинный социализм, вовсе не из-за того что господин Маркс ошибся в формулировке по причине своей желудочной колики или изжоги, и не разобравшись, он назвал этот изначальный природный социальный общинный принцип жизни человека, неким вновь рождённым призраком-монстром бродящего коммунизма. Старик был кардинально не прав, и он не успел осознать и поправить свой конфуз. Он достаточно прожил, чтобы осознать свою неправоту, но упрямо не осознал. И он ошибочно назвал призраком то, что вовсе не являлось призраком, а было скорее анти призраком, и анти символом глобализации и монстризации.

Ведь Маркс, родился в государстве империи, и был государственником от рождения. Государство, это среда жизни Маркса. И свойства мозга его, были государственническими. А государство, это нулевая точка отсчёта во всех его размышлениях и теоретических трудах. И естественно, что не из-за любви к государственности, Маркс не смог назвать государственный администратизм, одной из двух разновидностей борющихся монстров накопления, или попросту капитала. Для Маркса государство, это нуль находящийся внутри его самого, и по этому оно не явилось монстром, на ряду с государственным капитализмом. Для него монстры, это отдельно парящие от государства призраки капитала и коммунизма. Но и современные люди, это тоже люди государственники, рождённые в среде государственности, и для них государство, это как бы, не монстр накопления. Для них монстры это только отдельные люди, собственники капитала, которые не дают им кусочки от своего капитала, как социальную подачку.

Но один из двух реальных дерущихся монстров, это именно субъект собственности государство, государственно имперский капитализм (включающий в себя и большевистский государственный капитализм, незаслуженно названный коммунизмом) в государственных границах. И второй монстр, это свободно парящий либеральный глобальный безграничный индивидуальный капитализм, без всевозможных административно-политических преград. И между этими двумя воюющими монстрами, вообще не видно ничего такого первобытного общинного и коммунального, что могло бы бороться за что либо, глобально.

Общинный коммунальный социализм, не занимается и никогда не занимался накоплениями, он занимается и занимался жизнью общин и людей. Поэтому, он и никогда не стремился к глобальной экспансии и к захватам. Всё, на что он был способен, это общинная сеть обмена ресурсами жизни. Тогда за что, его было проклинать на протяжении полутора столетий? Но его прокляли! И было за что! За то, что он наивно и природно, отвергал любые накопления которые угнетали процессы жизни. Имеешь капитал, не имеешь жизненного процесса, не топчешь свои ноги для прокормления, а имеешь только купленный суррогатный процесс деятельности и визуального созерцания.

Но мир уже погряз в этом накопительстве по уши, и в нём возникла свобода индивидуальной безграничной накопительной алчности, и свобода государственной пограничной накопительной алчности. Мир не смог отказаться от такой вкуснейшей возможности накапливать индивидами и государствами деньги, ресурсы, жизненное пространство. И он, поэтому, грубо и лицемерно нарёк грязный большевистский капиталистический тоталитарный империализм, светлым именем природного общинного коммунизма. Хотя либеральный мир сам таков, и ни чем не отличался от большевизма.

Но тоталитаризм, это неотъемлемая часть любой государственности, включая даже либеральную, которая обладает силовыми органами и средствами ведения войны. Свобода в конкурентных соревнованиях для сильнейших из сильных в бизнесе, это вовсе не свобода жизни людей среды используемых бизнесом. И мир, тоталитарного накопительства, объявил само явление коммунизма (общинного социализма), тоталитарным монстром и врагом свободного либерального индивидуального блага, для безмерности накопления капитала. И этим нареканием, мир зачеркнул для себя, возможность осмысливать жизнь, и противопоставлять её своему бизнесу.

Но на самом деле, уже второе столетие, либералы-капиталисты воюют только с тоталитарными государственниками капиталистами, пытающимися сосредотачивать накопления в государственных рамках. Но это тщетно! Государственники, всегда и во всех случаях капитализма (кроме махрового большевистского госкапитализма) сами вдруг оказываются капиталистами либералами-индивидами внутри государства. Именно в этом скрыто противоречие либерализма и государственничества. Поэтому, воюют всегда только монстры двух принципов накопления капитала и собственности. Это государственнический принцип, и индивидуальный принцип. При этом, люди капитала, между собой не воюют. За принципы капитализма, наняты воевать люди социальной среды. А эти два принципа-монстра, срослись в современности, своими внутренними органами пищеварения как кентавры. И воюют между собой, только их внешние органы. Но война идёт на конкретных полях из реально живущих людей, вовлечённых в бизнес распри, между различными головами одного и того же кентавра.

И не было никогда в жизни людей и в истории, никакой формации коммунизма, как общинного социализма. Такое объявление это фейк, это овечья шкура, и это  привлекательная приманка, на которую, люди среды, ловятся как рыбка на крючок. Ведь легко обвинить принципы жизни в миллионах лет прошлого, монстром, и получать от этого прибыль.                

Именно неточность в формулировке Маркса, вызывает непонимание у наших современников. Просто немножко другие силы схлестнулись в те давние времена в этой смертельной борьбе, и так они не отпускают друг друга по сегодняшний день.

И сейчас, происходит продолжение той же самой борьбы, только оно очень вялое и инертное. Причина в том, что произошло значительное разложение и ржавления до дыр, одного из глобальных монстров, это политико-административных субъектов-государств. Границы начали меняться и трещать. Они перестали для людей быть священной коровой. И параллельно с этим, произошло глобальное раздутие от переполнений и множественных кризисных утечек, в натянутых до предела глобальных оболочках второго монстра. Это свободного (либерального) индивида накоплений. Но общества людей, уже крепко повязаны с бизнесом накопления. Каждый член каждого общества, лишён своего личного пространства жизни, и лишён общинных возможностей защищаться, и лишён общинного ресурсного пространства жизни.

Почему постепенно упадёт накопительство?

Современный мир, уже обретает кое-что, что способно ограничивать возможности глобальных накопителей капитала, и возможностей держать человеческую среду, на привязи в качестве множества марионеток. Мир обрёл социальные сети. Они дают возможность жить и общаться не вербально. И почти весь бизнес, и политическое администрирование работает и накапливает капиталы через сети и при помощи сетей. А это значит, что ограничить общение людей через сеть, почти нет возможностей и смысла. Мир постепенно становится оседлым. Субъектам капитала уже нет необходимости идти и что-то захватывать конкретно. Можно отправить платёжное поручение по гаджету, и не выходя из ванной, человек становится совладельцем целого народа с его ресурсами и территориями.

Люди среды, имеют возможности образовывать бесчисленные виртуальные социумы в сетях. Постепенно сам капитал становится виртуальным. Его уже нельзя пощупать руками, нельзя спуститься в прохладный подвал, открыть все ячейки, откупорить шампанское, и получать наслаждение от созерцания всех своих накоплений.

Именно от виртуальности, множество виртуальных накопителей, уже начинают постепенно побаиваться лёгкости процесса накопления, и лёгкости процесса падения. Поэтому спадает ажиотаж накопительства. Любой лёгкий алчный ошибочный порыв человека, может превратиться в его реальное материальное падение или крушение. Виртуальное накопление, не ощутимого реально капитала, превращается в лёгкую азартную игру. А крупная виртуальная игра, чаще заканчивается реальным проигрышем, вполне реальных и ощутимых предметов необходимых для жизни. Именно лёгкость крушения, отбивает массовые ажиотажные порывы.

Уже множество возмущённых людей, выходит на улицы, и требуют возврата своих конкретных ценностей, домов, участков, объектов бизнеса. Ведь они только разок сыграли в виртуальной игре, нажали кнопочку, молча согласились с политиками написавшими некий закон, или просто поставили подпись на бумаге, и легко проиграли, лишились всего своего реального. Целые нации, легко проигрывают свои реальные зарплаты и пенсии, всего лишь опуская бюллетени в урны, или они поддаются на лёгкие накопительные операции вкладывания или закладывания реальных ощутимых собственных средств, для их жизни. Именно так целые нации легко проигрывают, а потом вопиют об ограблении века. Но ведь они вступили в игру легко и добровольно.

Виртуальные накопления, становятся опасными и не предсказуемыми, и они уже меньше привлекают массы. А это значит, что человек постепенно обжигаясь об лёгкости красивой жизни, поворачивается лицом к реальным процессам жизни, к земле, к плодородию почвы, к чистой воде и продуктам, и к общинным принципам доверия и безопасности, от рискованного, опасного, глобального и не реального накопительства.