Нереволюционный экспорт Украины

Сегодня, во время видеоконференции, которую организовал Институт мировой политики, получила удовольствие от общения с Ириной Прохоровой, сестрой Михаила Прохорова. Говорили о последствиях президентских выборов в России для самой России и фрагментарно – для региона.

Я, среди прочего,  поинтересовалась у Ирины Дмитриевны, насколько опыт Украины, которая, с одной стороны, пережила «оранжевую революцию», но, с другой, избрала президента, который во время этой самой революции был по другую сторону баррикад, способен повлиять на развитие ситуации в самой России. И извлекли ли российские элиты и российское общество урок из поражения «оранжевой революции» в Украине?

Поинтересовалась  не в последнюю очередь потому, что глубоко убеждена: не только Россия имеет влияние на Украину, но и Украина владеет огромным потенциалом влияния на Россию.  Что, в частности, красноречиво продемонстрировало недавнее исследование Института мировой политики «Мягкая сила Украины в регионе».  Эта «мягкая сила» Украины в России  проявлялось и тогда, когда Россия активизировала свое вступление в ВТО, после того, как туда вступила  Украина. И тогда, когда Россия вслед за Украиной вдруг начала говорить о «евроинтеграции», хотя ранее говорила исключительно о партнерстве и сотрудничестве с Евросоюзом. И тогда, когда Россия начала пытаться догнать Украину в визовом диалоге с ЕС и, кстати, по некоторым параметрам уже обогнала нас.

Ирина Прохорова, как мне показалось, не склонна преувеличивать влияние украинских протестных настроений почти восьмилетней  давности на нынешнюю ситуацию в России. Главным образом потому, что, по ее словам, в России и Украины разные векторы развития протестного движения.  В  России, говорит она, просто никто не хочет революций – печальный исторический опыт  подобных событий развил явное отторжение революционного вируса российским обществом. Слишком уж отпечатались в памяти большевицкий прошлый опыт. И слишком уж  явным свидетельством  смерти политического организма является  эта самая революция. Эволюция – да, революция – ни в коем случае.

Что касается именно  «оранжевой революция» -  то это явно не тот образец, на который, судя по словам Ирины Дмитриевны, готовы равняться даже те немногие россияне, которые  все же готовы к более радикальным протестным движениям. «Не мне судить о результатах «оранжевой революции», но  мне жаль, что она превратилась в жупел, которым пугают россиян», - заметила Прохорова. 

Действительно, «оранжевая революция» - не та «мягкая сила» Украины, которую нужно экспортировать в Россию (если, конечно,  ее вообще еще можно считать нашей «мягкой силой»). А вот евроинтеграция Украины, подкрепленная очевидными даже для российского обывателя  внутренними реформами –  является  нашей реальной «мягкой силой», поскольку вынудит российское руководство отказаться от идей Евразийского Союза и точно также следовать в европейском направлении.