По горячим следам СБУ, или лекарство от узколобости

Один из законов Мэрфи гласит: «Неумение планировать – это то же самое, что и планирование провала». Именно таким фиаско обернулся для Украины голландский референдум. Безусловно, критика его легитимности и целесообразности не беспочвенны. Нам остается лишь строить догадки, исходя из каких мотивов власти Королевства Нидерланды решили выделить немалую сумму государственных средств на проведение всенародного волеизъявления. В некотором смысле оскорбительная для нас, украинцев, акция увенчалась не менее обидным результатом. Имиджу Украины и Договору об ассоциации, в поддержку которого в свое время на улицы вышли миллионы людей, был нанесен урон.

Конечно, после драки кулаками не машут, но проанализировать тактические и стратегические ошибки «боя» будет не лишним. Хотя, для этого нужен хоть какой-то предмет анализа. Отбросив обиды на европейцев, далеких от украинской проблематики, пустословное критиканство правительства и конспирологические обвинения российских спецслужб, нужно честно ответить на вопрос, можно ли было избежать такого результата? Я считаю, что можно. И, что немаловажно, достижение нужного результата не потребовало бы значительных усилий.  

Новость о проведении референдума в Голландии появилась в средине осени прошлого года. Тогда же стала известна и дата, когда пройдет голосование. Украинская сторона получила ни много, ни мало полгода, для того, чтобы попытаться повлиять на результат референдума. Альтернатив было две: провести кампанию, мотивировав голландцев прийти на участки и отдать свои голоса в пользу Украины, или попросту помочь «слить» референдум. Инструментов и аргументов для последнего варианта было немало.

 Проведение опроса всенационального уровня, коим и является референдум, поскольку он носит рекомендательный характер, изначально выглядело странно и нелогично. Позитивное решение о подписании Договора об ассоциации с Украиной было принято три года назад и стал результатом ряда политических, дипломатических и экономических мероприятий. Вопрос был согласован и утвержден на самом высоком уровне. Заминка со стороны украинской политической верхушки тогда стоила им государственных должностей, а обществу – сотен жертв.    

Вопрос евроинтеграции является одним из краеугольных камней построения нового государства и уже стал камнем преткновения для «попередников». Однако власть продемонстрировала неоправданную халатность в этом вопросе. Совершенно неважно, послужили тому причиной нехватка средств и неправильный менеджмент или излюбленное пассивное ожидание, что проблема “рассосется”  само собой. Это ничего не меняет.  

Ни о какой публичной дискуссии или мероприятиях относительно голландского референдума речь не шла. Шевелиться начали в лучшем случае за месяц до голосования. Украинская экспедиция в Голландию, предпринятая накануне плебисцита, по форме и содержанию была реализована в худших традициях шароварщины. Национальные фестивали, выставки, галереи и концерты, для того, чтобы это имело хоть какой-то эффект, нужно проводить систематически. Кроме того, стоит учитывать, что это дорогостоящее удовольствие, которое не всегда «рентабельно» с точки зрения затрат и результата.

«Победную» точку в веренице голландского абсурда поставила Служба безопасности Украины. Спустя 10 с лишним лет спецслужбы нашли украденные из нидерландского музея полотна стоимость 10 млн евро. Спустя неделю после того, как голландцы выразили протест против ратификации Договора об ассоциации с Украиной. Картина маслом! Конечно, если бы это было сделано за неделю до проведения волеизъявления, это выглядело бы не менее глупо.

Очевидно, избежать позорного провала и имиджевых потерь в европейской среде, а также лишних поводов для злорадства Москвы, можно было просто сорвав референдум. и речь не о квазиакции с дебошем и угрозами, а об элегантной и непринужденной операции. Голландский референдум и без того прошел на грани фола. Голландцы, с трудом собравшиеся на плебисцит, проголосовали против.  

Коммуникацию стоило сконцентрировать на одном главном месседже: референдум не имеет никакого влияния, и потому смысла голосовать и даже ходить на него нет. В качестве ключевых агентов влияния должны были выступить горизонтальные организации и связи: общественные объединения, популярные блогеры и журналисты. Заявить о своей позиции, могла и мобилизованная диаспора, как в самих Нидерландах, так и в других европейских странах. Во времена Майдана 2 тысячи людей в Европе искренне и бескорыстно поддерживали украинцев.

Что касается географически-демографических приоритетов, внимания стоило сконцентрировать на крупных городах, где проживает более 10% граждан страны. Традиционно, именно они задают политические и идеологический тренды всей стране и как оказалось были наиболее пассивны в момент злосчастного волеизъявления.   Для регионов достаточно было бы провести велопробег голландско-украинской дружбы, что в стране велосипедистов выглядело бы вполне уместно и принято было бы на ура. И это лишь часть ресурсов, возможностей намного больше, а бюджеты подобных кампаний не настолько велики, как может показаться на первый взгляд. Совокупность таких усилий, вместе с традиционными политически-дипломатическими инструментами лоббирования, обеспечили бы нужный результат – критические 2-3% голландцев не дошли бы до пунктов голосования.

В отличие от нас, северный сосед усилия приложил и получил то, что хотел. Не последняя в Евросоюзе страна дала нам от ворот поворот, создав массу неудобств не только Украине, но и евробюрократам.  Можно сколь угодно долго рассказывать о бюджетах российского агитпропа, но если страна не нашла ни сил, ни денег для решения ключевого вопроса внешней политики, то чего ждать дальше?