Идеализм как причина конфликтов

История, недавно рассказанная мне, на первый взгляд может показаться пустяковой. В ее основе – обычная сцена из городской жизни, разыгранная в одном из киевских троллейбусов, где группа иностранных туристов – как оказалось, украинцев, давно и постоянно проживающих за рубежом – вдруг потребовала от кондуктора объявлять остановки не на русском, а на украинском языке. Казалось бы, мелочь, а неприятно. Вызывает легкое раздражение вопрос – почему граждане другого государства указывают, на каком языке нам разговаривать?

Ответить на него можно просто, свалив все на невоспитанность гостей. И на этом закрыть тему. Однако что-то все же заставило меня взяться за перо. И это «что-то» лежит не в узко этической, а скорее в мировоззренческой плоскости и поэтому заслуживает более подробного рассмотрения.

Перед нами явление, которое можно назвать конфликтом между идеальным и реальным. Мы видим, как столкнулись в противоречивом единстве два образа Украины. Первый – рожденный сознанием иностранцев в виде лубочной картинки с вышиванками, борщом с салом, повсеместным чистейшим украинским языком. Второй – реальный, одетый в американские джинсы и европейские костюмы, употребляющий гамбургеры и чисбургеры в том числе, говорящий кроме украинского еще и на русском языке, а также на синтезированном уродце – суржике.

Перед нами идеализм, но не в философском значении, а в его далеко не самой привлекательной бытовой форме проявления. Я бы назвал его неким абстрактным или отстраненным патриотизмом, патриотизмом со стороны, который предполагает пренебрежение реальными практическими, исторически сложившимися условиями жизни страны вследствие аберрации сознания. Он чем-то сродни юношескому максимализму и даже инфантилизму. Кто-то посчитает, что нет ничего плохого в детском неиспорченном и незамутненном взгляде на мир. Я же позволю себе с ним не согласиться, и вот почему.

Главная беда в том, что в своем логическом завершении такой псевдо патриотизм агрессивен и революционен. Он не признает компромиссов, отвергает эволюцию, абсолютизирует совершенство. Он настроен на решительную борьбу до победного конца. Он субъективен и служит только своей правде. Он – родной брат большевизма, фашизма и других подобных «измов».

Истинный идеалист свято верит в возможность осуществления своих идей, в неизбежное воплощение в жизнь своих надуманных образов. Он глубоко убежден в благородстве своей миссии, и в этом его опасность. В какой-то момент он превращается в далекого от жизни странноватого Дон Кихота, воюющего с ветряными мельницами. Когда таких «романтиков» становится слишком много, проливается кровь.

Я не против идеализма как стремления к совершенству. Однако я не приемлю идеализм как воинственное навязывание чьих-то стерильных и заоблачных стереотипов.