Экономика победы: неиспользованные возможности

Растерянность первых месяцев необъявленной войны со стороны Российской Федерации: оккупации Крыма, части Донецкой и Луганской областей, сменилась пониманием: где-то власть недоработала в вопросах сохранения (частичной эвакуации) промышленного, научного, человеческого потенциала. На такую мысль наводит смысл множественных заявлений о том, как тяжело переломить падение экономики и привести ее к, хотя бы, незначительному росту, и что можно было бы сделать, чтобы падение не было таким стремительным, а потеря промышленного потенциала не таким болезненным? Можно сказать, что этот вопрос так и останется дискуссионным, и будет подыматься лишь с целью политической дискредитации дальнейшей карьеры многих представителей правительства А.Яценюка образца 2014-2016 гг. Но все же? Где можно было доработать основательнее и где еще сохраняется «окно возможностей», позволяющее смягчить такую болезненную «просадку» ВВП? Донбасс экономически, прежде всего, стоял на трех китах: угольная промышленность, металлургия и машиностроение, обслуживающее преимущественные (но не только) две указанные базовые отрасли. Оккупация Донецко-Луганской агломерации ударил именно сюда: утрачено (условно) до 60% шахтного фонда, остановлены 2 металлургических предприятия, заводы машиностроения, где можно, поставлены на службу оккупантам как ремонтные базы, а где нельзя – банально попилены на металл или вывезены как целостные имущественные комплексы с дальнейшим их размещением в российской промышленной глубинке (ну прямо как в 1941-1942 гг.). То есть, оккупант сознательно сконцентрировал удар именно по промышленной агломерации с целью нанесения не только военного положения, а и провоцирования системного кризиса в экономике с прицелом на возможные социальные потрясения. Оккупант не забыл «опыта эвакуации» первых военных лет, а мы, увы, забыли. По незнанию или по неумению взвесить обстановку и использовать в противовес врагу такой инструмент с целью снижения для него бонусов от оккупации, вопрос, конечно, уже прошлого.

Можно здесь возразить, а что нужно было делать? Взрывать варварским способом сталинского режима металлургические заводы и затапливать шахты? Сразу скажу, что с этой задачей прекрасно справится оккупант: заводы останавливаются и уничтожаются, а шахты постепенно затапливаются с попутным их ограблением. 21 век и глобальная экономика предоставляют шансы «начать все сначала» хоть в пустыне, но при наличии некоторых условий: потребность в таком старте для внутреннего и глобального рынков, определенные природные, финансовые и людские ресурсы. Один из ценнейших ресурсов Украины в борьбе за территориальную целостность – непогрешимый имидж потерпевшей стороны перед мировым сообществом и имидж агрессора/оккупанта у РФ: мы определенно не можем себе позволить открыто затапливать шахты и взрывать/пилить заводы, находящиеся к тому же в частной собственности. Но что мы можем? Людские ресурсы у нас есть, то есть их сравнительно легко можно извлечь из оккупированной территории (кроме «идейных», естественно, и целенаправленного противодействия оккупанта). Финансовые ресурсы. Внутренних ресурсов такого масштаба в сложившихся условиях естественно нет, но есть внешние, и довольно значительные. Тут всплывает вопрос «а кто нам даст в таких условиях?». А тут предлагаю вспомнить «Бездействие чиновников не позволяет Украине использовать $2 млрд, выделенных Европейским банком реконструкции и развития. Об этом в программе «Свобода слова» на ICTV сообщил премьер-министр Украины Владимир Гройсман». Бездействие чиновников! Неспособность генерации бизнес идей и проектов не позволяет «освоить» уже открытую линию. А если бы были идеи? Можно с уверенностью сказать, что при наличии идей (проектов), минимизации коррупционных рисков и контроле (западные финансовые институции знают, как контролировать целевое использование выделяемых средств и как давить на Правительство в случае возникновения проблем) для мировой финансовой системы подъемной (ничтожно малой) являлась бы сумма в 10-15 раз большая. Грубо говоря, пусть оккупант пилит заводы и затапливает шахты, за это он ответит в международных судах по установленным правилам. И ответит и со временем заплатит. Это будет дополнительным бонусом и ресурсом погашения задолженности перед международными финансовыми институциями (вплоть до механизмов переуступки права требования, как вариант, пусть Запад потом разбирается с долговыми обязательствами оккупанта, у Запада есть для этого все инструменты и возможности, чего, пока что, не скажешь об Украине). Почему не допустить к генерации идей, например, в металлургии и машиностроении, бизнес? Пусть даже тот же СКМ, который определенно страдает от предлагаемой нами политики. За 2 потерянных года что было бы уже возможным сделать? Завершить отдельные проекты на территориях, подконтрольных Украине, в частности, по машиностроению. Каким инструментом? Да хоть с использованием того же механизма государственно-частного партнёрства (наиболее перспективного направления исследования для науки хозяйственного права) и государственного участия в акционерном капитале. Вопрос только в целесообразности исходя из потребностей такой продукции внутри страны и на внешних рынках. А плюсом от создания новых производственных мощностей, несомненно, является их существенная модернизация, «мировой уровень» в технологиях и экологичности. Кто-то скажет, так это будет означать деиндустриализацию Донбасса? А как же быть, когда Украина получит вновь эти территории? Отвечу сразу: кто достоверно знает, когда это произойдет? Опыт Приднестровья (25 лет) и Абхазии (24 года) ничего не подсказывает, сколько может длиться «гибридный конфликт»? И покажите всем такого инвестора, который с учетом уже имеющегося «опыта» вложит в эти (и даже соседние) территории хоть доллар (кроме, разумеется, торговли и прочего мелкого производства на уровне обеспечения бытовых потребностей оставшегося населения)? Я, лично, не верю в восстановление Донбасса по «довоенному образцу», если и будет восстановление, то структура экономики региона со временем изменится до неузнаваемости, и опять-таки, когда будет то самое восстановление на территориях, граничащих с государством-агрессором?

Природные ресурсы . Криворожский бассейн находится на подконтрольной территории, субъекты хозяйствования, которым, возможно придется принимать участие по разворачиванию новых производств и так контролируют отдельные сегменты сырьевой базы. А вот уголь всех марок пока что является проблемой. Проблемой еще и потому, что объективно является средством пропитывания экономики искусственных образований, сформированных в виде ширмы оккупантом. И сегодня Украина в этой сфере не имеет возможности прекратить торговлю с оккупированными территориями, как и заместить альтернативными поставками (какие бы спекуляции на этом вопросе не происходили с южноафриканскими углями и прочими мифическими маршрутами при видимом противодействии лобби во власти). А если задаться вопросом, взглянув на карту залегания углей в недрах Украины, где бы за 2-3 года можно было бы построить высокопроизводительные угольные шахты для решения острого вопроса, в том числе и энергетической безопасности страны? Здесь и недострои в виде шахты «Нововолынская №10», и перспективные области на северо-западе Донецкой области, востоке Днепропетровской области и тд. Есть ли заинтересованность власти для решения этой проблемы при наличии людских, финансовых, проектных, строительных и прочих ресурсов? Вопрос остается открытым. А это – нереализованная возможность укрепления энергетического суверенитета, извлечения человеческого ресурса с оккупированных территорий, избавления его от давления пропаганды и экономического неблагополучия, и, естественно, повышение цены содержания территорий для оккупанта, уменьшения ресурсов для подпитки коррупции на всех уровнях и много еще чего.

Но кто должен генерировать такие решения? Кто должен их просчитывать и представлять власти если видно, что власть на это не способна или нуждается в подсказках? Таким субъектом является отечественная наука, финансируемая из бюджета или из международных, желательно тоже государственных программ. Но наука, например, Донеччины стала сама заложницей непродуманной государственной политики эвакуации и теперь стоит констатировать существенный ущерб для нее как уже сейчас, так и в перспективе с потерей целых научных школ. А положение науки на «благополучных территориях» и так всем известно. И только теперь отдаленно приходит понимание во властных коридорах необходимости иметь возможности для быстрой трансформации инфраструктуры, прежде все, связанной с обороной и оборонной промышленностью. Да, это важно, но экономика победы состоит не только из ВПК. На научно-практической конференции «Уроки гибридной войны: военные аспекты», проведенной в Генеральном штабе МинОбороны, «Президент выразил убеждение, что следует подготовить и инфраструктуру, и соответствующую материально-техническую базу для того, чтобы иметь возможность в случае необходимости оперативно развернуть партизанское движение и оптимизировать работу предприятий оборонно-промышленного комплекса страны, создание новых мощностей и производств, выпуск новых вооружений». Это, думается, уже верный посыл. То есть заинтересованность есть, пусть и пока что на примитивном узковедомственном уровне. Здесь, наверное, стоит вспомнить бездарно утраченные производственные мощности Луганского патронного завода и героическое, по мнению подвластных СМИ, спасение мощностей донецкого завода «Топаз» (в части специалистов и документации на производство скандально известного комплекса «Кольчуга»).

Экономическая и юридическая науки в Украине утратили творческо-креативную жилку, и теперь вынуждены плестись в хвосте социально-политического авангарда, зачастую выполняя лишь роль полироли (с целью придания лоска, блеска, терминологической грамотности, красоты слога, легитимации и прочего) к уже принятым (порой нерациональным и неумелым) решениям властей, что показывает ситуация с сохранением и восстановлением утраченного вследствие оккупации части территории Украины экономического потенциала. Неиспользованные возможности не являются трагедией, и при правильной постановке вопроса с учетом, конечно не возобновляемости такого ресурса, как время, многие из угроз экономической безопасности можно нивелировать и преодолеть лишь сконцентрировав организационные усилия центральной власти (Кабинета Министров, профильных министерств и т.д.), придав прозрачное, грамотное юридическое оформление без затраты на первых этапах значительных внутренних ресурсов, в том числе и финансовых. Повторюсь, Украина в сложившихся условиях смело может рассчитывать на привлечение внешних ресурсов без истерики «у нас война, кто нам даст», но для этого нужны лишь условия, понятные предоставляющим такие ресурсы.

Как сегодня победить демонстративную «невосприимчивость» власти к науке и предлагаемым решениям (пусть кажущимся на первый взгляд нелогичными и выбивающимися из общей массы предложений от экспертно-советнической биомассы, окучивающей властные коридоры с различными целями: от откровенного лоббизма до банального зарабатывания денег по откатно-премиальной схеме) не до конца ясно. Торгово-спекулятивный капитал, его носители и нанятые им политики (прочно занявшие сейчас руководящие посты) еще не созрели к такому повороту событий (да еще и в условиях плавного из года в год сжимания финансовой удавки на шее академической науки), а гражданское общество пока что выдвигает лишь общие контуры/ориентиры/задачи для власти – низкие тарифы, рост экономики, стабильность курса национальной валюты и прочее, без предоставления конкретных рецептов и модели поведения для власти с целью достижения поставленных обществом задач. А должно ли общество эти заниматься? Нет, этим должны заниматься профессионалы, например, ученые. А науки уже почти нет. Замкнутый круг. А власти нужны решения и ответы, которые и намереваются этой же власти «втолкнуть» (или банально «толкнуть») люди и круги, имеющие корыстные интересы. Ведь сложно требовать от людей типа Б.Колесникова, И.Кононенко, А.Яценюка и еже с ними понимания «что есть наука, каков эффект от ее существеннее и в чем польза от нее для государственного аппарата», когда на языках слова «все придумают американцы, а мы у них купим» (придумают, но не продадут), «где наши Нобелевские лауреаты?» (тут можно и по рифме ответить: где? где? в …) и «наука только потребляет ресурсы» в тот момент, когда есть дела поважнее – непрозрачные госзакупки, позволяющие носителям таких мыслей неплохо зарабатывать на «системе». Сказал сначала, что выхода нет? Исправлюсь – выход всегда есть. Выход – в созревании гражданского общества, в формировании запроса на обоснованные, эффективные и объективные в интересах всего общества и государства в целом управленческие решения, которые может сгенерировать лишь отечественная наука (можно и с некоторым заимствованием международного опыта). Наука экономическая и юридическая, в связке. Отсюда и подход к решению таких вопросов называется экономико-правовым, для этого и сформировалась (не смотря на запреты в определенные временные рамки и даже отдельные современные нападки) наука хозяйственного права, наука об урегулировании публичных экономических (хозяйственных) отношений по вертикали (установления «правил игры» государством в экономике, применения средств государственного воздействия на экономику, отношения между государством и субъектами хозяйствования)  и горизонтали (отношения между субъектами хозяйствования). Для экономики победы важна стратегия и, не побоюсь этого гонимого сегодня слова, план. Планирование и его правовое обеспечение – это неотъемлемый (один из основных) инструментарий науки хозяйственного права, который она в состоянии предложить для решения задач системных преобразований в экономике без пространных мантр чиновников об упрощении условий ведения бизнеса, для решения задач сохранения и восстановления экономического потенциала в условиях войны.